На какую-то секунду Анжелос затаил дыхание. Ему показалось, что он окунулся в прошлое и женщина, которую он держал в объятиях, сейчас запаникует и оттолкнет его от себя. Он почти уже почувствовал, как его глаза слепит яркий свет и…

Однако если Анжелосу требовались доказательства того, что сейчас он держал в своих объятиях не юную девушку, которая не в силах справиться со своей чувственностью, а уверенную в себе женщину, он получил их сполна. Джессика улыбнулась и снова принялась ласкать его, как прежде: дразня и сводя с ума. Теперь ее ладонь касалась молнии его джинсов. И когда Джессика услышала, как прерывисто дышит Анжелос, она чувственно рассмеялась.

Нет, теперь Джессика совсем не походила на прежнюю, мятущуюся девочку-женщину.

Нынешняя Джессика была настоящей женщиной. На краткий миг Анжелос закрыл глаза и произнес про себя слова благодарности судьбе за посланный ему подарок.

Анжелос не заметил, как это произошло, но внезапно Джессика опустилась на попону, увлекая его за собой. Когда оба оказались на ложе из соломы, Анжелос понял, что сейчас наверняка произойдет то, чего он так ждал все эти годы. Джессика прижималась к нему грудью, льнула к его возбужденному телу.

— На этот раз нам никто не помешает, — тихо сказал он, целуя ее в шею и чувствуя напряженно пульсирующую жилку на ней под своими губами. — На этот раз ты принадлежишь мне, и только мне. Ничто и никто теперь не встанет между нами.

На этот раз ты принадлежишь мне, и только мне.

Услышав эти собственнические слова, которые он произнес хриплым голосом, Джессика на мгновение замерла.

Принадлежишь мне, и только мне…

Анжелос не мог подобрать для нее лучших слов. Только он был в состоянии довести ее до экстаза. Ощущение того, что она привлекает его как женщина, ударило ей в голову подобно крепчайшему из вин. Ее желание принадлежать Анжелосу только усилилось, голова пошла кругом, все мысли разом улетучились. Если несколько дней назад Джессике казалось, что она знает состояние всепоглощающего сексуального возбуждения, то теперь она поняла: ничего из испытанного ею ранее не шло ни в какое сравнение с тем, что она ощущала под поцелуями и ласками Анжелоса. Ее настолько захватила страсть, что она едва заметила, как он рывком расстегнул ее хлопчатобумажную блузку и пуговицы отлетели прочь, потом снял лифчик, обнажив полные груди. Анжелос стянул свою футболку, и вот Джессика нежной обнаженной кожей ощутила жар его тела и легкое покалывание волосков на его груди. От этого чувственного прикосновения она простонала и крепче прижалась к нему, отчего оба возбудились еще больше.

Джессика попыталась расстегнуть пряжку на ремне Анжелоса, но ее руки дрожали. Когда у нее ничего не получилось, она в ярости заворчала на свою неловкость.

Анжелос тихо рассмеялся у ее уха и прикоснулся ладонью к ее нетерпеливым пальцам, останавливая ее.

— Позволь мне самому, дорогая, — сказал он.

Анжелос снова припал к ее губам, а она раскинула руки, удовлетворенно наблюдая, как он снимает свои джинсы и швыряет их на пол.

Сухая солома под шершавой попоной хрустнула, когда Анжелос опустился на нее рядом с Джессикой. На этот раз он принялся целовать ее шею, плечи и грудь. Не переставая ласкать губами и языком ее возбужденные соски, Анжелос снял с нее джинсы, потом трусики и отбросил их в сторону.

Коснувшись ее между бедер, он что-то пробормотал по-гречески, обнаружив, насколько сильно она возбуждена.

— Какая же ты чувственная…

— Я хочу тебя… — с трудом произнесла она. Джессика боялась, что больше не выдержит его ласк. Ей казалось, что очередное его прикосновение окончательно лишит ее способности думать и говорить. А ей не терпелось признаться Анжелосу в том, что никого, кроме него, она не желала так сильно. Она жаждала сказать, что только для него она всегда будет такой чувственной, даже сладострастной, потому что только с ним ощущает себя настоящей женщиной.

— Да, Анжелос, да… Я так хочу тебя, — пробормотала она у его уха, чтобы он наверняка услышал все сказанное ею. — Я хотела и хочу только тебя… только тебя, и никого больше. Я хочу, чтобы ты взял меня сейчас… возьми меня, я хочу быть твоей, потому что я твоя… только твоя…

Произнеся это, она вскрикнула от невыносимого желания. Анжелос опустился между ее ног. Глядя в его темные глаза, Джессика видела в них огонь всепоглощающей страсти. На широких скулах Анжелоса играл румянец. Она пристально смотрела на него. Анжелос должен быть уверен в том, что для нее он единственно желанный мужчина.

— Возьми меня, Анжелос, — умоляюще сказала она хриплым голосом и выгнулась, призывая его к действию. — Возьми меня, лю…

На последнем слове Джессика осеклась, из ее груди вырвался громкий, протяжный стон восторга, когда Анжелос вошел в нее неторопливым, мощным движением. Джессика запрокинула голову, ухватилась руками за его мускулистые плечи, чувствуя невыносимое вожделение и удовлетворенность оттого, что принадлежит любимому мужчине. Анжелос простонал от удовольствия, а она поощрила его продолжать, намеренно слегка приподняв бедра. Услышав внезапный резкий вздох Анжелоса, она едва не рассмеялась.

— Джессика, дорогая, до чего же ты хороша!

— И ты, мой дорогой… — Она обвела языком контур его уха и прошептала: — И ты потрясающе хорош.

Сейчас рядом с ней был совсем иной Анжелос — мужчина, которого она никогда не знала прежде.

Нынешний Анжелос целовал ее нежно, его взгляд искрился от какого-то непонятного света, идущего из его души. Он шептал ей откровенные слова, которые наверняка никому и никогда не скажет больше. То, что происходило между ними, являлось частью мира, принадлежащего только им.

— Анжелос… — прошептала она.

Джессика снова припала к его губам, приподняла бедра, потом откинулась назад, затем приподнялась снова.

— Джессика…

На этот раз ее имя сорвалось с губ Анжелоса, как стон. И внезапно выражение его лица резко изменилось. Каждый мускул на его лице напрягся, губы сжались. Тот мягкий свет, что она видела в его глазах, уступил место неистовому, несдерживаемому пламени. Неукротимая страсть захватила Анжелоса целиком. Он овладевал ее жаждущим телом, входя в нее мощно и резко, вознося ее в тот мир, где существовали только он и она, где торжествовала их плоть.

Джессика уже почувствовала приближение развязки. Волны наслаждения накатывали на нее все сильнее и сильнее. Пик удовольствия становился все ближе с каждым ее движением. Анжелос едва сдерживался. Его дыхание стало резким, прерывистым, он без конца повторял имя Джессики.

Наконец Анжелос выкрикнул ее имя последний раз. И вот он совершенно потерял над собой контроль, сделал еще одно резкое движение и погрузил Джессику в мир непередаваемых ощущений, где имело смысл только сводящее с ума наслаждение. Джессика, блаженствуя, восторженно выдохнула.

Сквозь пелену жаркой чувственности, которая заполонила все ее мысли и плоть, Джессика ощутила, что Анжелос находится на грани взрыва. Его мускулистое тело, которое она крепко прижимала к себе, напряглось. Анжелос сделал рывок и удовлетворенно опустился на нее. Последнее, что ему удалось, — это нежно коснуться губами ее мягкой груди.