На следующий день в CBS начали раздаваться звонки разгневанных родителей, и студию завалили тысячи писем с жалобами. Салливану пришлось как-то реагировать на общественное мнение, и он предпочел дать задний ход. «Я был шокирован, когда увидел их, – сказал он одному журналисту. – Обещаю, они больше никогда не появятся в программе… Я потратил семнадцать лет, чтобы добиться популярности программы, и я не собираюсь разрушить все за несколько недель». (Правда, когда «Роллингов» окончательно признали в Америке, Салливан снова сменил свое мнение и еще пять раз встречал их с распростертыми объятиями.)

Так или иначе, нью-йоркская «модная тусовка» нисколько не сомневалась в оригинальности англичан и сразу же приняла их как своих, едва только группа приземлилась в аэропорту имени Кеннеди. На «Балу модников и рокеров», устроенном в их честь фотографом и владельцем ночного клуба Джерри Шацбергом, Мик впервые встретился в Энди Уорхолом. Джаггер восхищался «Банками супа Кэмпбелл» этого странного блондина и был убежден, что тот станет одним из величайших представителей искусства двадцатого века. Уорхола же поразила уникальная смесь грубоватого, необработанного таланта и загадочного обаяния Джаггера, в котором стирались грани между мужским и женским. Они поддерживали тесные дружеские и профессиональные отношения вплоть до самой смерти Уорхола двадцатью четырьмя годами спустя, и это знакомство Джаггер ценил как одно из самых важных в своей жизни.

Компания Уорхола предложила своим гостям не только гостеприимство. В Англии того времени, даже среди богатых рок-звезд, наркотики еще не были в таком широком употреблении. А тут впервые в жизни Мик с товарищами получили доступ к самым разным запрещенным препаратам. Куда бы «Роллинги» ни приходили, им повсюду щедро предлагали травку, кокаин, ЛСД, амфетамины и даже героин с морфием. Уоттс и Уаймэн, бывший в свои двадцать восемь самым старшим и предусмотрительным в группе, старались соблюдать осторожность. Но Ричардс, Джонс и Олдэм пустились во все тяжкие.

Мик же придерживался среднего пути, хотя временами и не отказывался от чего-нибудь «посильнее». Позже он утверждал, что всегда был кем-то большим, чем просто символом психоделических шестидесятых. Но в реальности наркотики стали важной составляющей его жизни, и это продолжалось несколько десятилетий.

Последнее большое выступление перед возвращением домой состоялось на концерте крупных звезд в зале «Сивик-Аудиториум» в Санта-Монике. Там название группы красовалось выше таких имен, как Марвин Гэй, Смоки Робинсон с группой Miracles и Beach Boys. Возражал один только Джеймс Браун, который вскоре выпустит свои первые крупные хиты: Papa’s Got a Brand New Bag («У папаши новенькая сумка») и I Got You (I feel Good) («Ты моя (Мне хорошо)»). «Я бы пожелал, чтобы ни одна нога Rolling Stones никогда больше не ступала на американскую землю», – сказал «крестный отец соула».

Однако под конец его так восхитили движения Мика, что он поздравил того за кулисами. Мик в свою очередь перенял несколько фирменных «брауновских» па, хотя ему недоставало гибкости и выучки, чтобы повторить их достаточно точно.

Из Америки Мик привез не только увлечение наркотиками и движения Брауна. Каждый день он писал письма Крисси, но это не мешало ему спать с поклонницами, которые следовали за группой из города в город. В Англию «Роллинги» вернулись, как откровенно заметил Олдэм, «с трипаком – цена сексуальной неразборчивости».

К 1965 году Мик приобрел репутацию анархиста и совратителя молодежи уже в международном масштабе – по большей части благодаря Олдэму, который, помимо прочего, сравнивал «Роллингов» с брутальными героями из скандального романа Энтони Берджесса «Заводной апельсин».

Все это, конечно, делало их только более привлекательными в глазах британской «культурной элиты». «Вдруг стало очень модным показываться в обществе рок-звезд, – вспоминал Брайан Моррис, владелец популярного ночного клуба «Ад-Либ». – Особенно в обществе «Битлов» или «Роллингов». Пожалуй, самой большой популярностью пользовался Мик, поскольку считался самым опасным».

Любопытно, что дверь в мир английской аристократии Мику помог открыть американский актер Дэннис Хоппер. Хоппер разделял увлечение кокаином с владельцем лондонской галереи Робертом Фрейзером, имевшим большие связи в обществе. Именно Хоппер познакомил Джаггера с Фрейзером.

Фрейзер в свою очередь познакомил Джаггера со своим товарищем по Итону Кристофером Гиббсом, антикваром из Челси. Именно Гиббс ввел моду на марокканские узоры, ковры, подушки, медные лампы и подставки, придавшие «хипповскому» стилю, ставшему впоследствии классическим, этнический антураж. Мик мечтал попасть в высшее общество еще со времен детства в Дартфорде, и Гиббс охотно сыграл роль Пигмалиона для этой Галатеи. «Я здесь, чтобы научиться быть джентльменом», – признался Мик шепотом Майклу Фишу, ведущему модельеру мужской одежды, на одном из элитных вечеров Гиббса.

Это было нелегко. Когда Мик не ужинал с нужными людьми в изысканно обставленной квартире Гиббса на Чейни-Уок, он играл роль неисправимого хулигана вместе со своими товарищами по группе. Однажды музыканты возвращались с поздно закончившегося концерта на черном «Даймлере» Джаггера и заехали на заправку в Восточном Лондоне, где захотели воспользоваться туалетом. Служащий заправки, узнав в них возмутителей спокойствия, отказался дать ключи, и, пока остальные ругались, Мик спокойно облегчился прямо на стену заправки. Увидев это, Кит с Биллом Уаймэном последовали его примеру. После этого случая в прессе целых три месяца выходили статьи с гневными заголовками, а «Роллингов» обвинили в оскорбительном поведении и приговорили каждого к выплате штрафа в пять фунтов стерлингов. Как вынес вердикт судья: «Вы повинны в поведении, не подобающем молодому джентльмену». Именно так, слово в слово.

К тому времени, когда группа, которую иногда на афишах указывали как «Мик Джаггер и „Роллинг стоунз“», решила провести очередной тур по Америке в апреле 1965 года, было понятно, кого больше всего хочет видеть публика. Уж точно не Брайана Джонса. Мик, кстати сказать, ни разу не пропустил ни одного выступления, тогда как основатель группы уже серьезно пристрастился к амфетамину и все чаще исчезал с концертов.

«Брайан обладал трудным характером, был унылым, скверным в общении», – вспоминал фотограф Джеред Манковиц, который тогда оформлял альбом Rolling Stones и близко сошелся с музыкантами. Как утверждал Манковиц, Джонсу «нравилось смотреть, как страдают другие». И, скорее всего, доставлять им страдания. Брайан иногда избивал девушек, которых подбирал на улицах, и его жестокое поведение коробило даже Мика, который сам не отличался особой любезностью по отношению к женскому полу. Однажды Брайан жестоко поколотил одну шестнадцатилетнюю поклонницу из числа тех, что ездили за ними по концертам, и остальные «Роллинги» с разрешения Джаггера набросились на самого Брайана, в результате чего тот попал в больницу с двумя переломанными ребрами.

Если у Мика оставались сомнения по поводу их способности завоевать сложный американский рынок, то они развеялись после выхода хитов 1965 года, таких как The Last Time («Последний раз»), Play with Fire («Играешь с огнем»), The Heart of Stone («Каменное сердце») и Get Off of My Cloud («Слезай с моего облака»).