кусочками курицы. Миски полны с горкой, все проголодались, съели быстро. Вместо чая в кружках – кипяток с медом. Бойцы давно горячего не ели, все дни всухомятку да не досыта.

Зато сейчас в животе тяжесть чувствуется.

– Бойцы, грузите раненых в кузов, – велел капитан. – Пока светло, надо ехать. Я прикинул по карте – километров семьдесят до своих.

Капитан помолчал, продолжил:

– Карта, правда, устарела немного… Ну пусть не семьдесят, а сто. Два-три часа ходу.

Михаил про себя подумал: если повезет. Трое раненых были на носилках, одного вынесли на шинели, аккуратно разместили в кузове. Медсестра, Тимофей, Игорь и Валера расположились там же. В кабину капитана с картой посадили. Михаил за руль уселся, тронулись.

– Ну, Фортуна нам в помощь! – прокричал Игорь из кузова.

Глава 3

У своих

Лесная дорога неровная. То корни деревьев выступают, то яма. Машину раскачивает. Тимофей из кузова закричал:

– Эй, поосторожнее, не дрова везешь!

А как поосторожнее, если и так тихо Михаил ехал, на второй передаче, от силы двадцать километров в час. Конечно, раненым в кузове несладко. Им бы в госпиталь, перевязки и полный покой на койках. Только несбыточно все. Капитан на карту поглядывал, иногда советы давал.

– Перекресток сейчас будет, нам направо.

Михаил сначала волновался. Первый раз без инструктора, в кузове раненые, а опыта мало.

Потом пообвыкся. Судьбу благодарил, что научили в училище мотоцикл водить и машину. На гражданке перед войной мало кто умел технику водить. В городе, где Михаил родился, мотоцикл был у одного человека, да с десяток грузовиков на местной автобазе. Велосипед – редкость и роскошь, как и наручные часы. Все перевозки в городе – гужевым транспортом. Для молодого парня попасть на учебу в военное училище уже было удачей, подарком судьбы. Другие после школы шли в ФЗУ – фабрично-заводские училища, либо сразу на работу неквалифицированную – бери больше, таскай дольше.

С началом войны многих убило на его глазах. А он жив, на грузовике едет.

В какой-то момент везение кончилось. Звука мотора Михаил не услышал. Тимофей по крыше кабины забарабанил кулаком, закричал:

– Воздух!..

Прилучный приоткрыл свою дверцу, хотел взглянуть вверх, но капитан неистово заорал:

– Прыгай! Живо!

– А вы, товарищ ка…

– Быстро, я сказал! – и с удивительной силой вытолкнул Михаила так, что тот вылетел, упал, успев заметить, как кто-то выпрыгнул из кузова…

И тут же сзади нарастающий рев мотора, пушечная очередь и взрыв.

Очнулся и не сразу понял, что с ним – едет он или нет… и секунд через пять осознал, что кто-то тащит его под руки, а каблуки сапог волочатся по земле.

– Очнулся? – голос сверху.

– Вроде того… – с трудом промямлил Михаил.

Он почувствовал, что его положили на траву. Человеческая фигура, сильно искаженная ракурсом взгляда, возникла слева.

– Живой? – засмеялся человек.

Игорь! Живой тоже.

Вдруг невдалеке поднялась отчаянная стрельба, Михаил с усилием поднялся, увидел опрокинутый горящий ЗИС и фейерверк: рвались оставшиеся там патроны.

Михаил свирепо выругался.

– Вот именно, – вздохнул Игорь. – Давай-ка поскорей отсюда, иначе угораздит шальной пулей… Ты как, идти можешь?

– Более или менее… – процедил Михаил, держась за затылок. – Что, больше никого?..

Игорь понял с полуслова:

– Нет. Всех насмерть.

– А оружие?

– Я с карабином. А ты…

Игорь запнулся.

Михаил, морщась, оглядел себя и понял, что остался без оружия. Только саперная лопатка в чехле на поясе. И трехлинейка, и автомат в машине остались. Прилучный расстроился.

Утрата оружия – воинское преступление! Повстречайся сейчас немцы, возьмут голыми руками. Стыдоба, даже застрелиться не из чего. Игорь утешал, что оружие раздобыть можно, и это, в общем, было верно. Михаил решил во что бы то ни стало обзавестись пистолетом или револьвером. Его спрячешь в карман и при любом раскладе безоружным не останешься.

А еще сгорела карта немецкая, жаль. Но надо идти…

– Погоди минуты две, голова ходуном ходит.

– Да, конечно.

Игорь произнес это вежливо, но Михаил понимал, что тянуть нечего, и через две минуты сказал:

– Ну, пошли.

Пошли. Сперва Игорь малость поддерживал товарища, но тот втянулся постепенно, головокружение прошло, пришел в себя… Километра через три-четыре вышли к разгромленной автоколонне.

Расстрелянные из авиапушек и пулеметов машины, разбитые попаданиями авиабомб… Трупов полно. Причем разгромили автоколонну не далее как сегодня утром, еще не было характерного трупного запаха. Осмотрели машины, которые поцелее выглядели. У женщины в форме связиста из кобуры Михаил вытащил револьвер наган еще дореволюционного выпуска с надписью «Тульский императорский оружейный завод 1905». Из карманчика кобуры достал пачку патронов – четырнадцать штук. Из другой машины разжился винтовкой СВТ-40. Нравилась она ему и видом, и боем, и скорострельностью – полуавтомат. Игорь же предпочел остаться при «мосинке», правда, прихватил у убитого лейтенанта ТТ с кобурой, ремнем и портупеей.

А еще на полевой кухне нашли целое сокровище – картонный ящик тушенки. В крытом кузове – сухари, макароны, крупа…

– Ну, брат! – с чувством воскликнул Игорь. – Теперь провизией мы обеспечены!

Что верно, то верно. Жаль, всего с собой не утащишь… Поели прямо стоя, второпях, сколько смогли продуктов взяли с собой. После еды Михаил почувствовал себя значительно лучше, сил прибавилось. Ребята зашагали куда бодрее, шли в темпе, покуда не начало смеркаться.

Улеглись под елью. С темнотой вся живность лесная ожила: филин гугукал, еж шуршал, мыши-полевки пищали… все это, конечно, мелочь, однако Игорь забеспокоился насчет волков, медведей… Михаил снисходительно пояснил, что летом зверь сытый, на человека не нападет, боится духа человечьего. А после таких побоищ, что люди устроили, осторожные волки и медведи, небось, запрятались поглубже в леса. Игорь успокоился, и оба вскоре уснули. Спали крепко, без сновидений.

Проснулись утром от прохлады. Прислушались.

– Вроде гудит или жужжит что-то?.. – сказал Игорь.

– Похоже на то.

Звук громче стал и сверху идет. Вышли из-под дерева, головы подняли… Ага! Наш СБ летит, причем низко, звезды на крыльях видны. Летит на северо-восток, за левым двигателем дымная струя тянется. Подбит?.. Впрочем, так и улетел, скрылся из вида.

– Слушай! – вдруг осенило Михаила. – А какое сегодня число?

Игорь задумался, почесал мягкую русую бородку, которой заметно уже оброс.

– Ну… точно не скажу, но думаю, шестое-седьмое июля.

Михаил подумал: ну, вроде так и есть… Сам потер свою бороду. Две недели войны! Две недели…

– Ну что, пошли?

– Идем.

Дошли до ручья. С реками, озерами, ручьями в Белоруссии хорошо, от жажды не умрешь. Вскрыли консервную банку. Сухарь на пару секунд опускали в воду, потом им же вместо ложки мясо из банки доставали – и в рот…