– А теперь – в чем твоя сверхзадача? Того чувака отмазывать? Раненого?

– Такой цели передо мной не ставили.

– Значит, мешать ты мне не будешь?

– Скорее помогу.

– Хотелось бы верить. А ты что-то про того чухана, Евгения Базарова, знаешь? С которым у упокойника конфликт был? Может, это он таки помог нашему чиновнику на тот свет перебраться?

– Евгений Базаров, – я заглянул в блокнот, – двадцати восьми лет от роду, микробиолог, окончил Оксфорд.

– Ого!

За светским разговором мы дошли до комнаты «упокойника» (как величал его Юрец).

Он вошел и увидел, что мне уже было известно: закрытые гардины, ярко горящий свет, труп, лежащий на спине на кровати.

Даже самому привычному человеку зрелище мертвого тела удовольствия не доставляет. Юрочка шумно выдохнул.

– Начнем, помолясь, – молвил он, – а понятые подтянутся.

Докторица подошла, зафиксировала смерть.

– Я пойду сяду где-нибудь, буду оформлять, – буднично сказала она, – меня потом Семен заберет.

А тут Аркадий и понятых привел – парочку немолодых людей, испуганных, любопытствующих. И он, и она были без обуви, в толстых шерстяных носках.

– Боже мой! – воскликнула полная женщина при виде трупа и приготовленно перекрестилась.

Хмурый мужик-понятой покосился на нее с неудовольствием. Чувствовалось, что у них обоих за плечами долгая совместная жизнь, когда раздражение начинает вызывать любое телодвижение супруга и даже само его существование.

Начал Юра с того, что я в этой комнате уже проделал – только я производил это впопыхах, а он с чувством, с толком, с расстановкой: сфотографировал с разных ракурсов тело, а потом крупно – рану на груди. Затем он снял пулю, засевшую в спинке кровати, потом – упавший на ковер пистолет и, наконец, брошенную на тумбочке записку, извещавшую о самоубийстве.

Затем он поднял с пола оружие – за края, руками в перчатках, и громко и слегка рисуясь произнес:

– Внимание, понятые! Изымается для проведения экспертизы и последующих следственных действий пистолет, из которого предположительно было совершено самоубийство. – Он покрутил его под лампой, присмотрелся. – Видимых повреждений в результате падения с высоты нет, следы крови, волокна ткани отсутствуют. – Последнее он, скорее, произнес для меня. И я понял, что это значило. Когда человек стреляет в себя сам – это происходит с самого близкого расстояния, поэтому велика вероятность, что на пистолете окажутся частички крови или ткани, выброшенные из тела при ударе пули. Вдобавок пистолет, выпавший из мертвой руки и брякнувшийся, пусть с незначительной высоты, пусть на ковер, может в результате падения получить повреждения. Впрочем, это все только вероятности: кровь могла попасть на оружие (а могла и нет), на пистолете при падении могла возникнуть свежая вмятинка (а могла и нет).

Пшеничный положил «ТТ» в пластиковый пакет.

– Изымается также письмо, извещающее о самоубийстве, – сунул он в файлик бумагу. А потом вполголоса проговорил мне: – Странно, зачем предсмертную записку сгибать? Да еще втрое, будто в карман ее хотели спрятать? И помятая она какая-то… Интересно, что дактилоскописты по поводу пальчиков на бумаге скажут.

Тем временем эксперт смочил в спирте тампоны и протер ими обе руки трупа – я понимал, что он определяет, остались ли на кистях пороховые газы, как случилось бы, если покойник стрелял в себя сам (женщина-понятая при этом снова перекрестилась). Затем криминалист спрятал тампоны в пробирки, а потом на всякий случай – вдруг потребуется повторная экспертиза – обмотал кисти покойника белой тканью.

– Повреждения на руках, связанные с выстрелом, имеются? Ссадины, порезы? – вполголоса осведомился у него Юрец.

– На первый взгляд нет. – Тоже понятно: если человек стреляет в себя сам, да еще непривычной рукой, бывает, что кожух или затворная рама ссаживают при выстреле кожу.

Итак, на все три вопроса – следы крови на оружии, повреждения на руках или на пистолете – предварительно был дан отрицательный ответ. Значит, гражданин Кирсанов стрелял в себя НЕ сам? Ему помогли?

Потом была еще долгая возня: изымали стреляную гильзу (она закатилась под кровать), пинцетом вытаскивали пулю из спинки кровати, переворачивали труп и осматривали матрац с простыней под ним, раздевали труп и осматривали входное и выходное отверстия.

Понятых Пшеничный отослал, чтоб не травмировать:

– Идите посидите на кухне или в гостиной, пусть вам хозяин нальет чайку или чего покрепче. Главное вы видели, протокол потом подпишете… Да и ты, Пашка, чего тут забыл? Иди лучше, составь для меня списочек свидетелей-подозреваемых – кто в доме в момент происшествия присутствовал.

Когда часа через полтора он наконец закончил с осмотром, вызвал труповозку и подписал у понятых протокол, мы снова с ним встретились, и я спросил:

– В итоге – как думаешь, действительно самоубийство? Или помогли ему?

– Конечно, экспертиза многое покажет – кто пистолет в руках держал, кто записку сгибал… И мне, конечно, спокойней было бы, если б это суицид… Но поверь моему опыту: на девяносто процентов – убийство.

А я еще до этого разговора зажал в углу своего заказчика, Аркадия.

– Ну-ка, давай колись: что здесь происходило? Что за история? Почему слуга твоего Базарова подстрелил? И что между погибшим дядей и твоим другом творилось? Какая кошка меж ними пробежала?

Тогда Аркадий вздохнул и, как на духу, рассказал, что произошло между его дядюшкой и его другом Евгением Базаровым.

Пятью днями ранее

В день дуэли стояло роскошное утро: благоуханное, переполненное до краев мягким светом восходящего солнца и разноголосым щебетом птиц. Павел Петрович и Глеб в роли его секунданта прибыли на опушку Матвеевской рощи без четверти пять.

Оставили «Мерседес» на проселочной дороге и, измачивая в росе брюки и туфли, пришли на назначенную для поединка поляну. Павел Петрович оделся, как в присутствие, рассчитывая, покончив с делом, завезти в усадьбу Глеба и следовать прямиком на службу.

Евгения не было. Он подкатил только в четверть шестого, запыхавшийся – на велосипеде. Сказал, спешиваясь:

– Покорно прошу простить. По дороге слетела цепь. Можно попросить у вас платок или тряпку, а то все руки в смазке перепачкал, неловко брать оружие.

Глеб взял у хозяина ключи от «Мерседеса», принес для молодого человека влажные салфетки. Павел Петрович стоял, отвернувшись.

– Премного благодарен.

Евгений оттер руки.

Бросили жребий. Кирсанову достался «ТТ», Евгению – «вальтер».

Глеб зарядил в каждый по два патрона.

Он же отмерял расстояние в двадцать пять шагов. В качестве барьеров использовали сучья, что в изобилии валялись на поляне. Их стоймя с силой воткнули в землю.