в ней добро всегда добро, а зло – зло. Если вы не согласны, что жизнь и свобода – высшая ценность, вам нечего делать в детской литературе.

Существует определенный круг тем, которые считаются «недетскими». Авторы с ними осторожничают, однако в последние годы по чуть-чуть и с благоразумной осмотрительностью все же начинают к ним обращаться. Это тема смерти, физиологии (отправлений организма), вредных привычек, девиаций и асоциальных практик, семейных проблем и насилия, политики и международных отношений.

Трагедии (драматические), триллеры и саспенс – определенно не детские жанры. Сознание ребенка отвергает плохое, трагическое и безобразное, в том числе и смерть, а тексты без хэппи энда просто отказывается воспринимать, как невкусную кашу. Ребенок иногда долго переживает плохую концовку из случайно прочитанного взрослого романа.

Детская психика не приспособлена ко взрослому миру, к его парадоксам, диссонансу и противоречиям. Ребенку сложно понять, что добро не всегда побеждает зло, в процессе взросления эта информация придет к нему, но пока он мал и держит книгу, он пребывает в мире гармонии. Задача детского автора – создать идеальный, гармоничный мир, своего рода райский сад, Эдем. При этом писатель должен говорить правду, избегать очевидной ерунды, ребенок – не идиот; не лгать, даже если пишет сказку, быть на стороне добра и поддерживать мир детства и детей. При случае допустима критика отдельных недостатков детского мира, но общее отношение пусть остается благосклонным. Проще говоря, детский писатель любит и понимает детей, в конфликтах со взрослыми чаще встает на сторону ребенка и оправдывает его невинные шалости.

Детская литература, конечно, не монолитное явление. В связи с этим довольно трудно выработать общие рекомендации для авторов, которые пишут для дошкольников и детей, например, среднего возраста. Могут ли курить герои детского романа, употреблять алкоголь, наркотики, сильнодействующие лекарства? Отвечать на вопросы следует, сообразуясь с логикой, здравым смыслом и… местом жительства. Издательства, в том числе и онлайновые с трепетом относятся к законам стран, где зарегистрировано их юридическое лицо, и стараются не нарушать уставы и регламенты.

Например, в «Хоббите» Толкина герои курят и пьют вино, а, захмелев, поют песни. В книге есть и смерть, и нанесение увечий, но нет физиологических подробностей и отправлений. «Хоббит», вне всяких сомнений, – книга для детей. Она была опубликована в СССР и публикуется сейчас, в российском сегменте с пометкой 12+. Начинающим писателям стоит ориентироваться именно на такие, зарекомендовавшие себя образцы. Пишете детскую книгу – полюбопытствуйте как, какими словами, с раскрытием каких тем написаны популярные книги: «Гарри Поттер», «Хоббит», «Волшебник изумрудного города», «Полианна», «Алиса в стране чудес». Брать пример с мастеров – хорошая писательская стратегия.

Вопросы и задания

Дайте определение понятию адресата. В идеале напишите эссе на 4-5 страниц на тему, «Адресат литературного произведения». Для написания используйте учебники по литературоведению, словарные статьи и доступную научную и учебную литературу. В конце эссе приведите «Библиографический список.

Подумайте над тем, для кого вы пишете, кто ваша аудитория? Выясните, кто читает тексты в том жанре, в котором вы преимущественно работаете. Возможно, будет нелишним создать файл с заглавием «Портрет моей целевой аудитории», это пригодится, если вы планируете рассылать рукопись по издательствам или заниматься рекламой своего творчества самостоятельно

В чем отличие детской литературы от взрослой? Какие темы нужно с осторожностью освещать в детской литературе?

Если вы собираетесь писать книги, в том числе и для детей, найдите вузовский учебник «Детской литературы», лучше такой, где в конце глав есть вопросы, задания и список рекомендованной литературы. Прочтите учебник и выполните все задания в нем.

Работа с индивидуальным стилем. Составляющие хорошего стиля

Индивидуальный авторский стиль (идеостиль) – это целостная система образов, средств художественной выразительности, творческих приемов, особенностей построения сюжета и композиции, присущих конкретному автору. Его литературная ДНК.

Главная задача пишущего нон-фикшн – следить за ясностью изложения, точностью формулировок и строгостью определений. У авторов жанра фикшн задача потрудней. К требованию ясной передачи мыслей добавляется требование писать красиво, чтобы текст эстетически воздействовал на читателя.

Писать красиво – не значит украшать свое произведение всеми мыслимыми и немыслимыми художественными средствами. Писать красиво – значит создавать текст, который приятно читать. Иногда лаконизм, та самая краткость, которая известно чья сестра, делает строчки намного изящней, чем самые неожиданные и свежие метафоры. Хемингуэй, Стейнбек, Сент-Экзюпери писали скупо, но красочно. Сравните повесть «Мыши и люди» Стейнбека с «Ночью перед Рождеством» Гоголя или с пушкинской «Метелью». Произведение Стейнбека так же красиво и безупречно, как и гоголевское и пушкинское, однако, написано сжатым, аскетичным слогом.

Красочность Гоголя – одно из проявлений авторского стиля. Белинский, рассуждая о языке «Мертвых душ», подчеркивает, что Гоголь никогда не говорит сам, говорят только его персонажи, причем речь их строится в соответствии с характером: «Чувствительный Манилов у него выражается языком образованного в мещанском вкусе человека; а Ноздрев – языком исторического человека, героя ярмарок, трактиров, попоек, драк и картежных проделок. Не заставить же их было говорить языком людей высшего общества!» И далее, продолжая о гоголевском стиле: «Гоголь не пишет, а рисует; его изображения дышат живыми красками действительности. Видишь и слышишь их. Каждое слово, каждая фраза резко, определенно, рельефно выражает у него мысль, и тщетно бы хотели вы придумать другое слово или другую фразу для выражения этой мысли. Это значит иметь слог, который имеют только великие писатели».

В рецензии на стихи В. Теплякова, Пушкин в 1936 году приводит примеры тепляковских метафор и сравнений: «Тишина гробницы, громкая, как дальний шум колесницы; стон, звучащий как плач души; слова, которые святее ропота волн», после чего отмечает: «все это не точно, фальшиво или просто ничего не значит».

«Я начинал рассказы какими-то поющими фразами, – сообщает М. Горький в «Как я учился писать», – например, так: «Лучи луны прошли сквозь ветви кизиля и цепкие кусты держидерева», и потом, в печати, мне было стыдно убедиться, что «лучи луны» читаются, как лучины, а «прошли» – не то слово, какое следовало поставить. В другом рассказе у меня «извозчик извлек из кармана кисет» – эти три «из» рядом не очень украшали «томительно бедную жизнь». Вообще я старался писать «красиво». […] «Море смеялось», – писал я и долго верил, что это – хорошо. В погоне за красотой я постоянно грешил против точности описаний, неправильно ставил вещи, неверно освещал людей».

К синдрому «красивости» следует отнести и желание всякий раз пояснять какое-нибудь обычное слово. Зачем, недоумевает Пушкин, прибавлять к слову «дружба» «сие священное чувство, коего благородный камень и проч.»? Спросим вслед за Пушкиным и мы,