В дверях кабинета появился Кэри.

— Как насчет того, чтобы прошвырнуться в город и пообедать? — он лукаво улыбнулся. — Уверен, тебе понравится.

Амелия улыбнулась ему в ответ:

— А, лентяй-безработный! Как мило. Мне очень жаль, но я должна подготовить последние три интервью, которые провела на этой неделе. Хочу, чтобы все было в порядке перед встречей с государственной комиссией.

У Кэри комок подкатил к горлу. Ему показалось, что в кабинете прохладно, хотя на самом деле от камина шло приятное тепло.

Он чувствовал, что теряет Амелию. Вот сейчас она говорит с ним, улыбается ему, а сама витает где-то в другом месте, со своими стариками. Людьми одного с ней возраста и старше, как она неоднократно ему повторяла, приступая к проекту. Еще недавно они прекрасно жили, и он не видел причин, почему бы им не жить так и дальше. Он любил Амелию. Ему наплевать на то, сколько ей лет. Но что-то постепенно занимало его место в сердце Амелии. Кэри это не нравилось, но хуже всего было то, что он не знал, как с этим бороться.

Внезапно Кэри увидел себя со стороны, по-дурацки вымаливающим у жены хоть капельку внимания и времени. Он буквально кожей ощутил напряжение Амелии и понял, что она хочет, чтобы он ушел. Теперь он жалел, что однажды поехал с женой в один из домов престарелых. Амелия увидела его смущение, шок. Кэри не был готов взглянуть в лицо смерти. А некоторые из обитателей того дома действительно были ровесниками Амелии. Но Кэри не мог сравнивать их со своей женой. Он никогда в жизни, не важно, что бы ни случилось, не поместит Амелию в такое место, пусть даже с первоклассным обслуживанием.

Она рассмеялась, когда Кэри сказал ей об этом. «Дорогой, если я потеряю контроль над функциями своего организма и мозгом, ты согласишься ухаживать за мной? Жизнь предназначена для живущих. Я только пытаюсь сделать все, от меня зависящие, чтобы эти старики получили самый лучший уход. Чтобы к ним относились по-доброму и заботливо, а не как к ненужному балласту.» Тогда Кэри ответил, что она не справится в одиночку. «Я постараюсь, — возразила Амелия, — а когда у меня не хватит сил, кто-нибудь другой продолжит это дело. Я отказываюсь верить в то, что только мне одной не безразлично, что будет со стариками. Но, вижу, ты не в своей тарелке. Не следовало тебя сюда привозить. Я отвезу тебя домой и вернусь». Ее голос звучал твердо и непререкаемо.

И Кэри уехал, чувствуя себя провинившимся школьником. Он даже представить не мог Амелию в подобном приюте, совершенно беспомощную и покинутую. Кого он пытался обмануть? Сердечный приступ Амелии прозвенел погребальным колоколом, и они оба это понимали. Был ли Кэри эгоистом? Он радовался тому, что Амелия жива и счастлива и занимается делом, которое ей нравится. Любовь, настоящая любовь, никогда не бывает эгоистичной, потому что подразумевает счастье другого человека.

— Пожалуй, пойду почитаю газеты, — сказал наконец Кэри. — Сделать тебе кофе?

— Лучше чаю, если не трудно.

Амелия улыбнулась про себя. Чай из нее уже выплескивался, но если это сделает Кэри счастливым, то она выпьет еще чашку. Амелия вновь улыбнулась, когда Кэри вернулся, неся на подносе две чашки, в которых плавало что-то зеленое, похожее на чаинки. Она притворилась, что не замечает крошек на подносе. Бедняга Кэри, он действительно растерян.

— Дорогой, поезжай в Нью-Йорк. Не могу видеть, как ты мучаешься от безделья, в то время как я сама погружена в дела с головой. Обещай, что поедешь, даже если я не смогу к тебе присоединиться?

Кэри кивнул:

— А ты тоже так себя чувствовала, когда я работал по четырнадцать-пятнадцать часов над Мирандой? — не ожидая ответа, он продолжал. — Конечно, да, я знаю. Как мне жаль теперь, Амелия! Мы потеряли так много времени! Часы, дни, даже годы. Боже мой, как мне жаль!

— Кэри, посмотри на меня и послушай. Мне ужасно тебя не хватало в те дни. Я жила лишь ожиданием твоего возвращения, а ты приходил ночью такой усталый, что еле держался на ногах. Я все понимала и не хотела ничего менять, даже если бы представилась такая возможность. Все, чего я желала, — это видеть тебя счастливым. Если ты счастлив, то я тоже счастлива. Я не жалуюсь, и только посмотри, чего ты добился! Ты оставил спой след в истории города. Я горжусь тобой, — ее голос стал нежнее. — И я очень тебя люблю.

Кэри наклонился и поцеловал жену. Его окутало облачко ее духов. Он легко сжал плечо жены.

— Я живу только для тебя, всегда помни об этом, Амелия. Я так сильно люблю тебя, что это чувство причиняет мне боль.

Кэри любил и одновременно ненавидел Нью-Йорк. Вот уже несколько часов он бесцельно бродил по улицам, останавливаясь поглазеть на уличных торговцев с их нехитрым товаром, состоявшим из дешевых пластиковых ремней и солнцезащитных очков, и вглядывался в витрины магазинов, надеясь отыскать в них подходящий подарок для Амелии. А что еще ему оставалось делать? Кэри решил не заключать сделку о покупке недвижимости с бизнесменами, пригласившими его на переговоры. Что-то настораживало его в этом деле, и он не собирался выяснять, что именно. Не астрономические цифры пугали Кэри, а нервозность двух денежных мешков, которые в обычных обстоятельствах даже не моргнули бы при подобной сделке. С самого начала Кэри почувствовал, что этот проект — не для него, и сказал им, что сообщит о своем решении через несколько дней, что практически означало его выход из переговоров.

Цветной пакет приятно оттягивал руку, и Кэри почувствовал себя так, словно завершил какое-то важное дело. Второй пакет, аккуратно свернутый, лежал в первом в ожидании дальнейших покупок.

Распространяя вокруг себя приятный запах духов, девушка-клерк провела Кэри к прилавку фирмы «Шанель» и принялась показывать образцы. Понюхав маленький флакончик, Кэри одобрительно кивнул. «Коко», — назвала духи девушка. Он вытащил из портмоне две стодолларовые купюры и положил в карман несколько долларов сдачи. Амелии наверняка понравится этот подарок. Кэри понадеялся, что она не поскупится, сбрызгивая простыни этими духами. Подумав, он заказал второй флакон.

У парфюмерного прилавка собралась целая толпа. Кэри уже уходил, как вдруг внезапно услышал знакомый голос, попросивший показать духи «Коко». Он всмотрелся в толпу женщин, но не смог никого узнать. Раздраженный, он направился в отдел мужской одежды, но не потому, что хотел купить себе обновку, а чтобы с чистой совестью сказать Амелии, что познакомился с мужской модой в Нью-Йорке. Здесь он выложил четыреста восемьдесят долларов за кашемировый свитер, зная, что он наверняка понравится жене. Амелия назовет свитер «очень элегантным».

Время ланча уже прошло, и желудок Кэри недовольно напомнил об этом. Самое время съесть большой сэндвич с горчицей и выпить холодного пива, подумал он. В поисках закусочной он свернул на Третью авеню.

Небольшой ресторанчик был полон посетителей. Стоя за блестящим ограждением в ожидании свободного столика, Кэри вновь услышал знакомый голос, заказавший сэндвич и диетическую колу. Этот же голос он слышал в супермаркете.