Вэйл улыбнулся.

— Слухи о смерти мужского шовинизма сильно преувеличены. Полагаю, вы отправите наши находки в лабораторию.

— Непременно. Чем займетесь вы?

— Постараюсь добиться разрешения прокуратуры на подключение перьевого самописца к телефону Бертока, на тот случай если он снова позвонит в ожидании сообщений.

Кэт не думала об использовании этого устройства, способного записать все переговоры по данному аппарату, в том числе входящие звонки, по которым можно определить местонахождение абонента.

— А если такого разрешения не дадут?

— Тогда обойдусь без него.

* * *

— Нашли какую-нибудь собственность Бюро? — спросила Тай Делсон.

— Слушайте, — сказал Вэйл, — будет гораздо проще, если мы станем разговаривать без обиняков.

— Значит, хотите узнать, откровенная ли я девушка?

— Пожалуй.

— Знаете, Стив, почему юристы соблюдают правила? Не потому, что верят в них, — собственно говоря, их самая большая слабость заключается в том, что правила к ним не очень-то применимы. Просто они видели многих попавшихся из-за того, что их не соблюдали. Я придерживаюсь взгляда, что в какую-то минуту своей жизни каждый социопат мечтает учиться на юридическом факультете. И к сожалению, слишком многие его оканчивают.

— Вы называете себя социопатом?

— Мы все социопаты. Единственная разница — мы контролируем социопатию или она нас. Это я к тому, что мне не нужно все время соблюдать правила. И я могу хранить секреты, если это для пользы дела, но вместе с тем не хочу, чтобы меня выдавал человек, который берет на себя обязательство соблюдать лояльность, а потом падает в обморок при виде собственной крови.

— Мое взаимодействие со вторым заместителем директора не означает, что я могу быть таким.

— Насколько я вас знаю, вы не похожи на других агентов, с которыми я сотрудничала. Явно пренебрегаете протоколом, словно работаете не для правительства. Давно вы этим занимаетесь?

Вэйл взглянул на часы:

— Почти два дня.

— То есть не впервые ведете розыск.

— Я был агентом. Несколько лет назад.

— А теперь вас снова взяли на службу?

— Более или менее. Только для этого дела.

— Вы, должно быть, тот еще фрукт. Что вас делает таким незаменимым?

— Я не падаю в обморок при виде собственной крови.

Тай засмеялась.

— Похоже, мы заключили отличную сделку. Что вы нашли в квартире Бертока?

Вэйл рассказал ей о спрятанной папке с документами на имя Рубена Аснара.

— Выбор этого имени удачен для Майами. Оно может быть испанским или еще какого-то непонятного происхождения, поскольку не похож Берток на латиноамериканца.

— Мы обнаружили еще одну возможную нить. Входящие звонки на его телефон. Перед тем как с ним потеряли контакт во время доставки, он звонил в свою квартиру по сотовому. Похоже, проверял, нет ли сообщений.

— Не представляете каких?

— Учитывая майамские документы, мы полагаем, что это касается путешествия или некоего контакта для отмывания денег. Но наши догадки не обязательно надежные.

— То есть вы считаете его виновным?

— Советник, мы сделали все, что могли.

— Трудно поверить, будто за всем этим стоит один агент.

— Мы открыты альтернативным версиям, — сказал Вэйл.

— Я понимаю, улики накапливаются, но все же…

— В любом случае следует найти Бертока. Я подумал о подключении перьевого самописца к его телефону. Если он звонил, ожидая каких-то важных сообщений, то может позвонить снова, и тогда мы сумеем его выследить. Надежды мало, но пока больше ничего нет.

— Вы и впрямь давно ушли из Бюро — перьевые самописцы требуют кучи бумаг и серьезного основания. И с каждым разом становится все хуже. По-моему, вы способны найти альтернативный вариант.

— Хорошо, этого разговора у нас не было.

— Стив, вы забыли? Я умею держать язык за зубами.

— Я стараюсь свести список к минимуму.

— Какой список?

— Озаглавленный «Упомянутые в обвинительном акте».

Когда Вэйл вернулся в отделение ФБР, его направили в комнату, выделенную на время пребывания Кэт в Лос-Анджелесе. Через закрытую дверь он слышал, как она говорит по телефону. Дважды постучав, Вэйл вошел.

— Да, сэр, он только что появился. Я вам перезвоню. — Кэт положила трубку. — Это директор. Они снова получили письмо с требованием…

В ее глазах мелькнуло беспокойство.

— И что?

— Три миллиона долларов. Он хочет, чтобы деньги доставили вы.

Кэт отошла в сторону, не желая показывать, что наблюдает за Вэйлом. Они находились в отделе расследования тяжких преступлений лос-анджелесского отделения ФБР. Том Демик, агент техслужбы, так ловко открывший дверь квартиры Бертока, приклеивал липкой лентой провод микрофона к его обнаженной груди. Вэйл бросил на нее взгляд и закатил глаза, намекая, что изобретательная «Пентад» уже начала отсчет времени. Она любезно улыбнулась в ответ, пытаясь уловить в его лице и непроизвольных жестах какие-то признаки страха. Теперь он опустил руки, а Демик прикреплял ему рацию сзади на талии. Вэйл был совершенно спокоен. Кэт вспомнила, как его попросили доставить деньги, а он, хотя Уэст погиб, а Берток исчез, не выказал ни удивления, ни опасения, словно ожидал этого задания.

— Подключил перьевой самописец к телефону Бертока? — негромко спросил он у Демика.

— Уже работает. Я проверяю его максимально часто. Вас нужно извещать обо всех звонках, если только это не брат и бывшая жена, так ведь?

Дверь резко открылась. Начальник отделения Марк Хилдебранд вошел и шагнул в сторону, пропуская помощника директора Дона Колкрика. Кэт и Вэйл переглянулись. Никто не ожидал его визита.

Следом появились еще трое, в том числе женщина. Она держала одну из ручек большой брезентовой сумки. Другую сжимал крепко сложенный рослый мужчина. На обоих были костюмы, скрывавшие пистолеты в плечевой кобуре и запасные обоймы. Очевидно, в сумке находилось три миллиона.

Третий был старше их, почти лысый, в широких брюках и рубашке с короткими рукавами. Он держался уверенно и нес большой портфель из коричневой кожи. Демик представил всех, пока Вэйл надевал и застегивал рубашку. Старшего, оказавшегося агентом техслужбы из главного управления, он назвал просто «Боб».

— Вы осуществляете доставку? — спросил тот Вэйла.

Вэйл взглянул на атлетически сложенного агента, потом на Колкрика.

— Если только заместителю директора не известно что-то такое, о чем я не знаю.