– Кто у вас здесь охотник до этой дряни? – спросил он сурово.

– Корнилов! – был робкий ответ.

– Вестовой! – не оборачиваясь, крикнул Лазарев. – Весь хлам за борт!

Сам же виновник был зван в капитанскую каюту после вечерних чаев.

– Вот что, Владимир Алексеевич, – подошел к замершему в дверном проеме мичману капитан «Азова». – На сем вашим фривольностям конец! Отныне станете читать лишь вот эти книжицы. От них и дури в голове не будет, а польза несомненная. С этого я и начну ваше воспитание!

На столе стопкой лежали толстенные тома навигации, морской практики и жизнеописания великих флотовождей.

* * *

В ночь перед уходом эскадры император прибыл на «Азов» вновь. Была полночь, и разбуженные свистками сонные матросы, одеваясь на ходу, стремглав выскакивали из люков.

– Снимайтесь с якоря! – объявил Николай, следуя во главе свиты на шканцы.

Оповестив эскадру фонарем о начале движения, «Азов» первым воздел паруса и положил руль на вест. Белая пузырящаяся пена с шипением отхлынула в стороны. Упираясь грудью в вымбовки, матросы выхаживали якорь. За кормой быстро окутывалась облаками парусов остальная эскадра. Ловя ветер, корабли постепенно набирали ход.

С восходом солнца на «Азове» подняли штандарт – символ личного предводительства императора своим флотом. На золотом поле двуглавый орел цепко сжимал клювами и когтями карты четырех морей: Белого, Азовского, Балтийского и Черного. Подъем самого главного флага империи корабли сопроводили оглушительным салютом. Штандарт на корабле – для моряков событие не частое. Последний раз его поднимал более четверти века назад еще императора Павел…

Вытянувшись в кильватер, корабли держали курс на выход из Финского залива. За «Азовом» в струе держался 84-пушечный «Царь Константин», за ним 74-пушечные «Князь Владимир», «Иезекиль», «Александр Невский», «Сысой Великий», «Святой Андрей». Несколько поодаль по обеим сторонам главных сил следовали фрегаты: «Константин» и «Меркуриус», «Проворный» и «Кастор», «Вестовой» и «Диана», каждый в 44 пушки. Замыкал эскадру арьергард: 36-пушечные «Елена» и «Крейсер», да посыльные корветы: «Гремящий», «Усердие» и «Ахиллес».

За Красной Горкой, приведясь в бейдевинд и разделясь на два отряда, корабли провели показательные маневры. Сенявин волновался. Ведь столько лет сам уже не был в море, а тут еще эскадра не сплавана, команды не притерлись. Но все обошлось как нельзя лучше. Командиры дело свое знали, матросы были расторопны, и Николай остался вполне доволен увиденным.

В завершение учений Сенявин произвел примерное сражение. Часть кораблей, образовавших подветренный отряд, подняли красные флаги, другая, наветренная, паля холостыми зарядами, прорезала линию «противника» и атаковала его. Особенно лихо управился в этом маневре командир «Сисоя Великого» капитан 2-го ранга Дурасов. Он столь удачно проложил курс, что ухитрился дать два полновесных продольных залпа по подставившему ему корму «Азову». К 14 часам флот перестроился в одну колонну и лег в дрейф.

После маневров на флагмане подняли сигнал общего богослужения.

Весь напутственный молебен Николай, обнажив голову, отстоял в строю команды «Азова». Когда же корабельный иеромонах Герасим закончил песнопение, император простился с моряками словами:

– Надеюсь, что в случае военных действий с неприятелем будет поступлено по-русски!

Ответом ему было троекратное «ура». Императорская яхта легко отвалила от борта флагманского корабля. На корме ее золотой вязью значилось: «Дружба».

– Курс вест-норд-вест! – объявил Сенявин, самолично сверившись с картой и компасом.

Салютуя уходящей яхте палубными пушками, эскадра легла на развороте широкой дугой. Упругий балтийский ветер пучил полотнища парусов. На ходу перестроились в две колонны. Правую повел сам Сенявин. Левую – вице-адмирал Лутохин, державший свой флаг на «Князе Владимире». Мелкие суда составили арьергард под началом контр-адмирала Гейдена.

Так начался поход, навсегда вошедший в историю нашего Отечества одной из самых блистательных ее страниц.

Эскадра адмирала Сенявина растянулась на несколько миль. Срываясь с гребней волн, летала по воздуху пена. Обтянутые винты гудели глухо и тревожно.

На траверзе Ревеля у острова Кошкар русских моряков поджидал первый сюрприз – британский фрегат «Галатея». Держась на почтительном расстоянии, англичанин некоторое время сопровождал эскадру, то забегая вперед, то, наоборот, пропуская ее мимо себя. Наконец, все подсчитав и определив, «Галатея» окончательно отвернула в сторону.

– Англичане есть англичане, – убрал зрительную трубу от глаз Сенявин. – Они и себе-то верят лишь по большим праздникам!

Появление фрегата вызвало заметное оживление и среди офицеров.

– Что-то почуяли британцы, коль аж до Финского залива добрались! Знали б, что мы и сами не знаем, куда путь держим! – высказал свое мнение лейтенант Нахимов.

– Известно, куда идем, – пожал плечами Бутенев. – Как всегда, в Средиземку турок бить, оттого и секретность такая.

– Как же бить, когда войны нет! – возражал ему подошедший Путятин. – Скорее будем плыть в Америку, помогать тамошним испанцам!

Никто на эскадре, разумеется, не знал, что на «Галатее» находился чрезвычайный посол Великобритании маркиз Герфорд. Маркиз спешил доставить императору Николаю последние новости о переговорах в Лондоне по греческому вопросу.

Стоянка в Ревеле была краткой. Из исторического журнала эскадры: «Адмирал, находясь в порте сем, занимался на эскадре различными практическими и тактическими учениями, а для подкрепления здоровья экипажа оной приказал привозить свежее мясо и зелень и брать с берега свежую воду – достойное попечение достойного начальника».

Там же, в Ревеле, к эскадре присоединился бриг «Ахиллес».

Ни флагмана, ни командиры корабельные на берег не съезжали, но мичманов с лейтенантами пустили. Старик Сенявин к офицерской молодежи был снисходителен:

– Пусть разомнутся да карманы свои вывернут! Чего им тут с нами, стариками, киснуть, еще надоедим друг другу!

К полуночи, оставив все свои деньги в небезызвестном в морских кругах клубе «Черноголовых», вдоволь нафлиртовавшись с хорошенькими эстляндками в Екатерининтале, мичмана да лейтенанты возвратились на корабли с чувством исполненного долга.

На рассвете следующего дня эскадра оставила за кормой островерхие ревельские кирхи.

Из-за встречного ветра Сенявин решил не тратить время на заход в Свеаборг, а сразу развернул эскадру на вест.

У острова Кошкар эскадра разминулась с английским фрегатом «Галатея». Капитан фрегата вежливо приветствовал русского адмирала. Английский капитан шел под всеми парусами.

– Ишь как поспешает, сердешный! – говорили, поглядывая на него, матросы. – Видать, уж больно что-то ему от нас надоть!