Жестокая рана, полученная князем у горячей купели, продолжала кровоточить. Кованый наконечник вражеской стрелы так и остался в теле отважного воина. Его без сознания везла в лагерь дружины красавица Лыбедь. Разве могла знать она, далекая от военного дела, что их выследили? И все же в самый последний момент она увидела врагов и успела выкрикнуть: «Варанги идут! Спасайтесь!» Это были ее последние слова. Женщина успела ударить коня, на котором лежал тяжелораненый Борис. Животное взвилось и, заржав, понеслось в лагерь своих, унося на себе крепко притороченного князя. А Лыбедь… тут же была пронзена копьем врага. Так ужасно, но не бесславно закончилась жизнь юной любовницы князя.

Но даже несмотря на то что отважная Лыбедь успела предупредить об опасности, войско оказалось не готово к нападению, и после тяжелого боя с конным отрядом варангов гвардии цесаря Константина дружина ростовского князя Бориса была побеждена. Витязи, дружно прикрывавшие отход тяжелораненого князя и его младшего брата Глеба с еще несколькими дружинниками, полегли на поле брани.

Борис знал, что его рана смертельна: была огромная потеря крови и воспаление. Теперь из наследников византийского престола в живых останется только двадцатитрехлетний муромский князь Глеб. Борис вместе с Черным камнем передаст Глебу право на управление. Но что же он медлил? Об этом можно было только догадываться.

Четверо дружинников по очереди несли Бориса на носилках вдоль берега реки Альты. Отцовское войско покинуло его, кметы ушли на службу к новому киевскому князю Святополку. А Борис, хоть стараниями своей матери Анны и получил в наследство от отца киевский престол, но вернуться из похода на печенегов не успел.

На привале Глеб, оставив тяжелое оружие, пошел за валежником, чтобы развести костер.

— Бой окончен, — сказал с носилок Борис, обращаясь к своему верному телохранителю Инегелду. — Скройтесь с Глебом, цесарь будет за ним охотиться, зная, что теперь он — наследник византийского престола.

— Нет, княже, — возразил высокий и статный датчанин. — Место Глеба сейчас рядом с единоутробным братом. Доселе вашей семье сопутствовала удача и…

Инегелд не договорил — в его шею вонзилась стрела. Тот схватился за нее, громко зарычал то ли от боли, то ли от того, что не сможет до конца исполнить свой долг, и рухнул мертвым.

Над берегом появились всадники.

— Откуда они взялись? Принесла нелегкая… — с досадой пробормотал молодой князь.

— Это Ижберн! — воскликнул толстый и грузный Фарлоф. — Он нашел нас!

— Вон Глеб! Взять его! — послышалась команда одного из верховых.

Конница из шестерых дружинников Ижберна подъехала к Глебу. Всадники спешились, один из них принял лошадей, остальные окружили молодого мужчину. Тот был без оружия, так что они просто держали наготове византийские булавы и мечи-гладиусы, будто издеваясь, и не пускали их в ход. Всадник в полусферическом шлеме с защитной маской из мелкой кольчуги, который отдавал команды, подъехал к толстому дружиннику Бориса, будто собираясь поприветствовать его:

— А-а! Фарлоф, дружище! — с этими словами он взмахнул печенежской саблей и снес несчастному голову с плеч.

Обессиленный Борис, лежа на носилках, отвернул голову от невыносимости увиденного. Но и по другую сторону носилок напавшие на них варанги вязали верного угрина Дьердя.

Предводитель отряда снял шлем. Он брил бороду и усы по византийской моде, поэтому Глеб не сразу понял, что перед ним почти ровесник его отца, князя Владимира.

— Так это младший сын цесарицы Анны? — спросил Ижберн и приказал своим бойцам: — Дайте ему меч!

Один из варангов подал Глебу свой клинок, остальные отошли, сделав круг шире. Ижберн вытащил из ножен свое оружие, еще теплое от крови Фарлофа.

Князь пригнулся, выставил вперед цельнолитой ромейский меч и чуть потряс им, приноравливаясь к весу и к рукояти. Ижберн подошел к нему на опасное для себя расстояние, держа свой клинок отведенным в правую сторону так, что грудь шведа была открыта. Глеб нанес по ней рубящий боковой удар слева направо, но не попал, так как Ижберн быстро отпрянул. Раздался издевательский хохот его варангов. Глеб нанес еще один рубящий боковой удар справа налево. Длины меча не хватало, и Ижберн снова без труда увернулся.

Глеб атаковал его колющим ударом, но попал в пустоту и, потеряв равновесие, неуклюже пробежал несколько шагов вперед. Ижберн играл с ним, как с мальчишкой. Когда шведу надоело уворачиваться, он блокировал ход меча князя своей саблей, потом рукоятью нанес сильный тычок в лоб русу, чем поверг его наземь.

Борис смотрел на это избиение своего младшего брата и ничего не мог поделать. Ижберн вложил саблю в ножны и направился к тяжело раненному Борису. Тот принял позу зародыша, сжимая у живота камень из вулканического стекла…

В небе светило лишь две трети луны. Отряд варангов под командованием Ижберна притащил носилки с Борисом и привязанного к лошади Глеба к старому языческому капищу на высоком берегу реки Альты. Сначала на жертвенном алтаре под звериные кличи жестокосердных византийцев секирой отрубили голову угрину Дьердю, затем Ижберн подошел к носилкам с Борисом.

— Как наследник византийского престола, — первым начал тяжелораненый князь, — я имею право выбрать себе смерть.

— Я начальник гвардии цесаря — аколуф, и тоже наделен полномочиями, — возразил ему швед. — И могу это доказать Камнем Мертвых.

— На твоем месте я бы не очень надеялся на Камень, — посоветовал ему Борис. — Он делает непобедимым только человека, которому это начертано судьбой.

— Тебя-то он точно не защитит, — усмехнулся Ижберн, глядя на лежащего князя с высоты своего огромного роста. — Ты умрешь, а русы будут обвинять во всем твоего брата Святополка.

— Ты прав, прав… — согласился Борис. — Только разреши попрощаться с моим младшим братом.

Византийский полководец жестом приказал своим бойцам подвести связанного Глеба к носилкам и отошел в сторону.

— Видишь тот край утеса? — обратился Борис к брату. — Прыгни оттуда в реку.

Глеб посмотрел в темноту за костром и молча показал Борису связанные запястья.

— Возьми это, наконец-то я выковырял его из своего тела, — Борис выпростал из-под плаща окровавленный кулак с зажатым в нем листовидным наконечником стрелы. — Перережешь веревку.

Глеб взял окровавленный кусочек острого металла и тут же принялся резать свои путы, но не удержался и возразил старшему брату:

— Для этого доблесть не нужна, будь у меня мой меч, я бы убил его!

— Он убьет тебя в два счета… — с горечью ответил Борис. — Доберись до Новгорода, скажешь Ярославу о Камне Святого Климента.

— Я убью Ижберна! — горячо прошептал Глеб.

— Когда-нибудь да… — согласился Борис и бессильно откинулся на спину. — А сейчас живи! Учись быть правителем. Потом отберешь у Константина византийский трон, как учила нас мать. Он его недостоин. Но пока Константин цесарь, он может побеждать… Найди Ярослава… Встретимся на том свете.