Вместе с тем эмпирически доказуем следующий наблюдаемый факт: поведение троллей характерно для белых мужчин с определенным доходом. Как я расскажу в последующих главах, маскулинность троллей отражается в их стремлении к доминированию (наряду с другими проявлениями андроцентризма), «белость» – в их универсальных предположениях, включая предположение, что все остальные в пространстве троллей тоже белые, а их материальная обеспеченность – в том, что троллинг был бы невозможен без доступа к надежной технике и культуре. Это видно, это можно доказать, и на этом я решила построить свое исследование (и это также объясняет, почему я говорю о своих троллях в мужском роде – речь идет не о биологическом поле, которое я не могу проверить, а о гендерных признаках – т. е. в социальных сетях они ведут себя типично «по-мужски»).

Кроме того, ввиду нехватки конкретных и точных данных мне ничего не оставалось, как оставить в стороне вопросы, касавшиеся психологии троллей. И не потому, что мне была неинтересна их внутренняя жизнь или меня не волновали их мысли и чувства, а потому, что у меня не было к ним доступа. Даже беседуя с надежными постоянными сообщниками, я не могла в полной мере верить их рассказам, как не могла принимать за неоспоримый факт любую собранную мной демографическую информацию. Максимум, что я могла, – это подмечать, как тролли преподносят себя, и экстраполировать смысл на основе этой презентации, скорее всего тщательно срежиссированной.

Естественно, не все исследователи придерживались такого подхода. В 2014 г. канадские психологи Эрин Бакелс, Пол Трапнелл и Делрой Паулус приступили к проверке своей гипотезы о том, что троллинг – это проявление так называемой темной тетрады негативных личностных черт: макиавеллизма, нарциссизма, психопатии и садизма. С этой целью они провели два онлайновых опроса, один – среди 418 пользователей краудсорсинговой площадки Mechanical Turk компании Amazon (где добровольные участники за небольшие деньги выполняют конкретные задания в онлайне), другой основывался на ответах 188 канадских студентов-психологов и 609 американских пользователей Mechanical Turk. Согласно первому опросу, у респондентов, указавших, что они получают удовольствие от троллинга (5,6 процента, хотя неизвестно, употребляли ли эти самоидентифицирующиеся тролли термин «тролль» в субкультурном смысле или иначе), отмечались высокие показатели темной тетрады, за исключением нарциссизма. Второй опрос, в котором темной тетраде уделялось повышенное внимание, дал сходные результаты{77}.

Освещение этого исследования в СМИ можно обобщить заголовком в онлайн-журнале Slate: «Интернетовские тролли реально ужасные люди: нарциссисты, макиавеллисты, психопаты и садисты»{78}, несмотря на тот факт, что ни в одном из двух опросов не было выявлено положительной корреляции нарциссизма с получением удовольствия от троллинга. Такая реакция не вызвала удивления, поскольку исследование, казалось бы, подтвердило то, что многие давно думали о троллях. К тому же опрашиваемые вполне могли сами обладать чертами макиавеллизма, психопатии и садизма. Тогда вполне вероятно, что они троллили исследователей, но тут уж ничего нельзя утверждать наверняка.

Верифицируемость (или ее отсутствие) – не единственная проблема психологических подходов к троллингу. Допустим, можно доказать, не оставив тени сомнения, что конкретный тролль нанес конкретный ущерб – но и тогда такая информация мало что дала бы. Она могла бы подтвердить, что некоторые тролли обладают нарциссическими и садистскими чертами (диагноз может быть другим), но не дала бы контекста, объясняющего, почему эти черты так распространены как среди троллей, так и среди нетроллей, как в Интернете, так и вне его. По этой причине я склонна обращать внимание скорее на культурные, чем на индивидуальные патологии, а также на возможности тиражирования поведения троллей и встраивания его в существующие идеологические системы.

Разумеется, я пришла к этому заключению только потому, что не обладала такой роскошью, как эмпирически верифицируемая база данных. Я могла бы работать с более конкретной информацией и с помощью метода экстраполяции прийти к широкому расовому, гендерному и классовому анализу троллей. Однако, учитывая изучаемые мной популяции, это было невозможно – как минимум пришлось бы сделать оговорку о методических огрехах, указав, например, на непроверяемость демографических данных по троллям в одном разделе с последующим переходом к анализу на основе точных демографических данных (т. е. объективной статистики) в другом разделе. В итоге я решила сосредоточиться на том, что было и всегда будет мне доступно, а именно: на более крупных внутренних культурных потоках, отражаемых этими непрозрачными в других отношениях группировками. В ходе работы мне наряду с фактами троллинга (кто и что чаще всего оказывается мишенью троллей, где тролли собираются в Сети, какие артефакты любят создавать) также удалось установить, как троллинг в конечном итоге сказывается на других людях, которых существенно больше самих троллей. Итак, то, что вначале казалось явным ограничением исследования, превратилось в теоретическую основу.

Моя четвертая методическая проблема – я называю ее проблемой глагольных времен – проявилась далеко не сразу и поначалу даже казалась куда более сложной, чем проблема определения объема исследования. За то время, пока я занималась своим проектом, субкультура троллинга изменилась, причем изрядно. С момента начала работы в 2008 г. и примерно до 2010 г., в период укрепления субкультуры троллинга, я писала в настоящем времени. Однако со временем я поймала себя на том, что пишу о некоторых действиях троллей в прошедшем времени – как о вещах, которые раньше происходили, но прекратились, или же продолжали происходить, но по-другому. К началу 2012 г. стало ясно, что мир троллей претерпел глубокие изменения, и это требовало полного пересмотра грамматических времен.

Но за период проведения исследования изменилось не только время глаголов. Менялась и сама категория троллинга. Возьмем, к примеру, мой вклад в книгу Генри Дженкинса, Сэма Форда и Джошуа Грина «Распространяющиеся медиа: создание ценности и значения в сетевой культуре»{79}. Темой своей подборки я сделала обсуждение того, как тролли применяют термин «мем», ссылаясь на их отношение к клипу Miracles дуэта Insane Clown Posse в стиле хоррор-кор, поджанра хип-хопа, выпущенному в 2011 г. В этом клипе рэперы Violent J и Shaggy 2 Dope, прославившиеся своими нарядами злых клоунов и мрачными, зачастую сверхжестокими текстами о каннибализме и некрофилии, славили чудо радуги, жирафов и домашних питомцев. Ругая научный истеблишмент, отрицающий существование чудес, Shaggy 2 Dope спрашивал: «А гребаные магнитики, как они работают?»{80} Для троллей этот клип стал настоящим праздником, особенно им понравился пассаж про магнитики, что было использовано мной как тематическое исследование по созданию мема в пространстве троллей.