как будто разговаривал со старым знакомым, с которым много раз обсуждал одни и те же вещи.

Боян улыбнулся.

— Если вы имеете в виду Тутанхамона…

Господин Папатеменис притворился, что не услышал шутку.

— Плачу наличными, — сказал он тихо. — Никаких лишних разговоров, никто ничего не узнает, раз — и готово… Гораздо лучше, чем везти за границу.

— Я ничего не продаю, — повысил голос Боян. — И вообще не понимаю, о чем вы.

— Послушайте, — продолжил грек с угрозой в голосе, — я знаю…

Но что он знает, осталось невыясненным — в коридоре послышался шум, потом хлопнула входная дверь.

— У вас тут кто-то есть? — спросил взволнованный Папатеменис. В его вопросе явно чувствовалась злость — он как будто считал себя вправе находиться в квартире без посторонних.

Не отвечая, Боян вышел в прихожую и заглянул в чулан — там никого не было. Лишь лужица воды на полу говорила о пребывании там защитника пианиста от пьяных стрелков.

Боян открыл входную дверь. И в этот миг сквозь пыльное окно на лестнице он увидел, как сквозь сетку проливного дождя по улице бежит парень в черной ветровке. Но причиной его бега было не только желание не промокнуть под дождем: парень внезапно повернул налево, затем, без видимой причины, направо. Остановился, будто раздумывая, потом помчался опять — одним словом, вел себя, как испуганное животное в тесном загоне. Он выскочил на проезжую часть и, оглядываясь по сторонам, остановился. В этот момент в него уперлась не успевшая затормозить машина. Парень дернулся, сделал еще один неуклюжий шаг, поскользнулся и упал на вытянутые руки. Он попытался встать, но тут к нему подбежали несколько человек и, хотя он сопротивлялся, подтащили его к машине и затолкали внутрь. Затем машина уехала.

— Если вы думаете, что легко справитесь с полковником де Розалье, то вы сильно ошибаетесь, — сказал Папатеменис, который стоял позади Бояна и тоже наблюдал за происходящим. — Смотрите не наделайте глупостей!

Потом, уже спустившись на несколько ступенек, он обернулся и, с видом оскорбленного самолюбия, сказал с укором:

— Мы не закончили. Вы явно не понимаете, с кем следует работать.

Все еще стоя на лестнице, Боян наблюдал, как грек, несмотря на сильный дождь, с достоинством пересек улицу и сел в большую серебристо-серую машину; машина тронулась.

— Сумасшедший дом, — пробормотал Боян и вошел в квартиру.

Там звонил телефон.

— Ты где? — спросила Майя. — Уже пять минут.

— Я живу опасной жизнью, — сказал Боян. — Иногда я чувствую себя Индианой Джонсом.

13.

Рано утром одно за другим или, скорее, почти одновременно произошло несколько событий.

Утро сияло: вымытые листья уличных деревьев дрожали, сверкая оставшимися каплями; далекий силуэт гор, окружающих Скопье, превратился в оптический обман детского калейдоскопа, вдруг приблизившегося, как под увеличительным стеклом. Воздух звенел, словно огромная хрустальная люстра.

Но Боян не успел насладиться утром.

Сначала появилась Майя — она была в светлом батистовом платье в мелкий бледно-голубой горох; девушка сияла свежестью утра. Боян привлек ее к себе, поцеловал, почувствовал под пальцами, остановившимися у нее на спине, упругость тела и уже медленно потянул молнию на платье вниз, как кто-то позвонил, и в двери, которую Боян не потрудился запереть, показалась голова Коле.

— Не помешаю? — спросил он и скользнул внутрь.

Боян застегнул молнию и медленно выпустил Майю из объятий.

— Ты что-то слишком рано стал вставать, — сказал он, глядя на журналиста взглядом ассирийского стрелка, готовящегося пустить стрелу в львицу. — Уж не ввели ли в редакции журнал регистрации прихода сотрудников?

Коле весело огляделся, с любопытством посмотрев на Майю, которая направилась в кухню.

— У меня важные новости, — сказал он. — Мне надо было срочно встретиться с тобой.

В этот момент кто-то постучал. Боян открыл дверь. Там стоял Максуд с удивленным выражением лица; взгляд его непрерывно перебегал из стороны в сторону, не останавливаясь ни в одной точке.

— Не заходил ли сюда вчера Димче, помнишь, тот, который был там, — начал он с места в карьер, но сразу же запнулся, увидев, что Боян не один.

— Я не вовремя, — сказал Коле, — вижу, ты занят, но я и вправду очень спешил.

— Тот парень, который тогда, — снова начал Максуд и снова остановился.

— Я подожду здесь, — сказал Коле, — а вы идите в комнату. Но я очень спешу!

Боян стоял в коридоре, глядя то на Коле, то на Максуда.

Зазвонил телефон.

— Я возьму трубку, — крикнула Майя с кухни.

— Его мать сказала, что он сегодня не ночевал дома, вот я и подумал… — пытался объяснить свое появление Максуд.

— Нет, — крикнул по направлению к кухне Боян, — не бери.

— Так его здесь не было? — спросил Максуд. — А я думал…

— Это я не тебе, — сказал Боян. — Подожди!

Он пошел к телефону, но Коле уже поднял трубку и что-то говорил в нее.

Боян повернулся к двери — Максуда уже не было, по лестничной клетке шли две соседки, которые, очевидно, возвращались с рынка, неся пакеты. Из них торчали роскошная зелено-фиолетовая ботва молодой свеклы и бледно-каштановые султаны на верхушках початков молочной кукурузы. Женщины не скрывали любопытства и, проходя мимо открытой квартирной двери, заглядывали внутрь.

Из кухни вышла Майя.

— Сегодня у тебя прямо столпотворение, — сказала она. — Кто это тут…

— Это мне звонили, из редакции, — объявил Коле, выходя из комнаты.

— Я сказал им, что буду здесь. Ты можешь наконец уделить мне время?

— Говори, — сказал Боян, пытаясь скрыть нетерпение.

— У тебя загранпаспорт есть? — спросил Коле.

— Паспорт?

— Тебе понадобится паспорт, — весело сказал Коле. — Ты едешь в Париж. Тебя отправляет редакция. Ты должен разузнать про этого полковника де Розалье.

— Я что, должен найти полковника?

— Нет, конечно. Он наверняка давно умер. Тебе нужно будет найти какие-нибудь его следы. Вот, смотри… Коле развернул лист бумаги и прочитал: граф Анри-Огюст де Розалье, полковник артиллерии 122-й дивизии французской армии, родился в 1880 году в Сен-Назере, окончил Академию в Сен-Сире, с августа 1918 года участвовал в военных действиях на Салоникском фронте. Ранен в сентябре 1918 года при переправе через реку Црна, лечился в военном госпитале в Салониках, затем вернулся во Францию. Награды: Военный Крест… ну, это неважно… Вышел в отставку в 1921 году из-за последствий ранения… да вот и все. Ясно? Мы получили это через французское посольство от их Министерства иностранных дел после нескольких запросов нашего посольства в Париже.

— И что ты собираешься делать с этими сведениями?

Коле посмотрел на него, как смотрят на ребенка, который спросил, почему луна не падает с неба, раз она такая большая.

— Ну, это же его карта, чувак! — воскликнул он. — Он