разрушителями были греки, действовавшие сообща под руководством своего великого царя или военачальника Агамемнона; столь же вероятно, что разрушителями был смешанный сброд изгнанников и наемников греческого и иного происхождения. Это могли быть люди, которые также напали на Микены и Пилос, или вооруженные беженцы из Микен и Пилоса. С этой точки зрения, "падение Трои" было постепенным процессом, начавшимся с войн между хеттами и их суррогатами и греками и их суррогатами; бедствие разрушения Трои VI ослабило способность города к сопротивлению, даже, по-видимому, к пропитанию (свидетельствуют пифои); захват цитадели около 1184 года нанес дальнейший огромный ущерб; после этого Троя пришла в устойчивый упадок. Это поднимает фундаментальные вопросы о том, что происходило в восточном Средиземноморье в это время: ознаменовали ли разрушения, произошедшие в эпоху поздней бронзы, резкий разрыв с прошлым, или же упадок, который, несомненно, имел место, был более постепенным. Свидетельства из Крита и Трои, свидетельствующие о более активных усилиях по хранению продовольствия, намекают на частые голодающие периоды, которые заставляли народы двигаться к землям, более богатым запасами. Более того, "упадок" может означать многое: потерю политического единства по мере распада великих империй; сокращение торговли по мере угасания спроса; снижение уровня жизни не только среди политической элиты, но и среди большей части общества. И снова вопрос вращается вокруг захватчиков с неопределенной идентичностью и приводит нас к границам между легендой и историей.

 

II

 

Это был период, когда талантливые солдаты могли сделать карьеру в армиях, сражавшихся за контроль над землями, граничащими с восточным Средиземноморьем; если никто не хотел их услуг, они могли превратиться в прото-викингских налетчиков и захватить то, что хотели. В надписи, найденной в Танисе, Рамесс II утверждает, что уничтожил людей, известных как шардана, которые набросились на Египет из моря, но вскоре они были включены в его армию и присутствовали в великой битве при Кадеше в 1274 году. В одном папирусе, датируемом 1189 г. до н. э., Рамесс III величественно утверждает, что превратил в пепел тех, кто совершал набеги на его царство, а затем признает, что расселил огромное их количество в крепостях.16 Раскопки показывают, что некоторые шарданы были направлены в Аккский залив, где они охраняли царскую дорогу через Ханаан от имени фараона. Они были браконьерами, превратившимися в егерей. Налетчики Шардана умело владели мечом и копьем; они носили характерные рогатые шлемы.17 В то время как суровые воины Шарданы встречали радушный прием, к другим группам относились с большим подозрением: апиру или хабиру считались беспокойными скитальцами по пустыне, которых иногда можно было нанять в качестве наемников; их название, возможно, созвучно термину "иврит", но оно не применялось только к одному небольшому семитскому народу.18 Неудивительно, что более бедные народы - кочевники, беженцы, изгнанники - были привлечены богатством Египта и стремились получить его долю. Их отчаяние в этом усиливалось ухудшением экономических условий в Средиземноморье позднего бронзового века; было бы удивительно, если бы критяне и анатолийцы не отправились на поиски земли, работы и новых возможностей.

С конца XIII до середины XII века до н. э., когда были разрушены Трои VI и VIIa, Нижний Египет подвергался нападению врагов со многих сторон. Первая угроза пришла из земель западных народов. Великое множество либу, или ливийцев, во главе со своим царем Мерири, двинулось на восток в конце XIII века, ведя с собой целые семьи, стада животных, свое золото, серебро и мебель: "Они проводят свой день, бродя по земле и сражаясь, чтобы ежедневно наполнять свои животы; они пришли в Египет, чтобы искать пищу для своих ртов", как провозгласил фараон Мернептах в длинной надписи, сохранившейся в храме в Карнаке. Они пришли со своими североафриканскими союзниками мешвешами и иностранными наемниками. Они прибыли на окраину самой богатой страны в мире и намеревались остаться; если египтяне не примут их, они силой войдут в их царство. Мернептах не мог с этим смириться. В апреле 1220 года его войска сражались с ливийцами и их союзниками в западной части Дельты в длительной и тяжелой битве; в конце концов царь Мерири потерпел поражение и бежал на родину, "оставив свой лук, колчан и сандалии на земле". Мернептах утверждал, что убил более 6 000 ливийцев и по крайней мере половину этого числа их союзников.19 Однако это было только начало цикла вторжений, которые были не столько набегами, сколько попытками миграции; в течение нескольких десятилетий другие группы прибудут со своими повозками для волов, на этот раз с востока. Народы моря, которые привлекают столько внимания историков этого периода, были лишь одним из элементов гораздо более широких и масштабных перемещений населения, в которых долгосрочные мигранты превосходили оппортунистических наемников, и в которых народы суши превосходили народы моря.

Ливийцы знали, куда обратиться за помощью, и царь Мерири заручился услугами нескольких иностранных контингентов из "стран моря", как гласит одна из надписей. Одной из прибывших групп были лукки, анатолийцы, давшие название Ликии (хотя это не доказывает, что они уже обосновались именно в этой области); они доставляли неудобства в качестве пиратов и солдат по крайней мере с XIV века. Среди них были и шарданы, и другие народы: египтяне утверждали, что в битве с Мерири погибли 2 201 эквеш, 722 турша и 200 шекелешей.20 Теперь Мернептах был уверен, что решил проблемы региона, и с гордостью писал о насильственном умиротворении не только территории, простирающейся на запад до Ливии, но и земель и народов на востоке, утверждая, что "Израиль опустошен и не имеет семени" (первое упоминание Израиля в египетском документе и, как он явно надеялся, последнее); его бескомпромиссный мир охватил и землю Ханаана, которую он "разграбил со всеми болезнями"; он взял под контроль Ашкелон и Гезер. Наконец, он сказал,

Люди могут без страха ходить по дорогам в любом темпе. Крепости стоят открытыми, а колодцы доступны для всех путешественников. Стены и крепостные стены мирно спят в лучах солнца, пока не проснутся их стражники. Полицейские лежат, вытянувшись, и спят. Пограничники в пустыне - среди лугов, где им нравится находиться.21

Он, конечно, нанял умелого пропагандиста. Но нет никаких оснований верить его хвастовству о всеобщем мире, так же как и его хвастовству об Израиле. Какой бы мир ни был достигнут, он продержался очень недолго. Через тридцать лет, в 1182 году до н. э., фараон Рамзес III столкнулся с новым вторжением с запада, но на этот раз ливийцы не смогли призвать своих северных союзников из-за моря. Тем не менее, армия вторжения была еще