В ней все еще было темно. Горела только слабенькая лампочка на столе у дежурного. Увидев приближающегося Виста, дневальный встал. Он открыл было рот, собираясь сделать доклад, но уполномоченный его опередил.

– Лейтенант Шлих мне за время моего отсутствия не звонил?

– Нет, г-н оберштурмбаннфюрер, все тихо.

Вист задумался: «А не позвонить ли мне самому, выяснить, как там наверху обстановка?» Но, видя, как повара споро расставляют миски и выкладывают на блюда различные консервированные закуски, решил сделать это после обеда.

Расчищая столы для обеда, один из поваров осторожно, стараясь не разбудить спящих солдат, переложил на ближайший к складу стол два ручных пулемета МГ-34 и охапку фаустпатронов, имевшихся на вооружении охранного взвода. Валявшуюся повсюду форму и амуницию он аккуратно складывал на свободные койки, очищая от нее стулья и скамейки. Внезапно загудел зуммер телефона, и сидящий за столом рядом с ним уполномоченный мгновенно поднял трубку.

– Вист слушает.

– Докладывает лейтенант Шлих.

– Что случилось, Гюнтер?

– Только что прошла передача открытым текстом. Состояла из двух слов и четырех цифр. «Морской змей» и 18:00. Передано трижды.

«Вот и все, – подумал эсэсовец, – финита ля комедиа. Наш город королей (Кенигсберг), видимо, доживает свои последние часы».

Он сглотнул образовавшийся в гортани противный ком и, допив из все еще стоявшей на столе утренней чашки последний глоток кофе, сказал ожидающему на другом конце провода лейтенанту:

– Забирайте с Хуго из машины все свое имущество и быстро спускайтесь сюда. Ты там не забыл за это время, что и как надо делать, чтобы не заблудиться в подземелье?

– Помню все, оберштурмбаннфюрер, до последнего слова. Да, кстати, как мне поступить с радиостанцией? По инструкции, как Вы наверняка помните, ее нельзя оставлять без присмотра!

Вист на секунду задумался:

– Знаешь что, расстреляй ты ее из автомата и оставь в машине, чувствую, она нам больше не понадобится.

– Слушаюсь, – отозвался Гюнтер, – будем у вас внизу минут через двадцать.

– Поторапливайтесь, – сказал, заканчивая разговор, Вист, – а то от обеда ничего не останется!

Он повесил трубку и бодро встал из-за стола.

Перед взором протиснувшихся в образовавшуюся щель наших бойцов открылась совершенно удивительная картина. Неожиданно для себя все десять танкистов оказались в довольно большом, тускло освещенном рядами электрических лампочек помещении размером в ширину около 30 и в длину порядка 90—100 метров. Стены, выложенные из серого камня, плавно переходили в сводчатый потолок. Практически все это помещение, за исключением нешироких проходов, посередине которых были проложены рельсы узкоколейки, было заставлено высокими штабелями деревянных ящиков. Причем ящики в этих штабелях были странного и необычного вида. Во-первых, солдаты отметили, что они все были разных размеров. Тут были и громадные ящики размером 3Ѕ4 метра и совсем маленькие, размером с коробку из-под ботинок. Большинство ящиков было сделано из толстых сосновых досок, и они имели достаточно свежий вид. Они даже не были окрашены, как будто их сделали совсем недавно. Но некоторые из них, причем лежали они в особых штабелях, имели совершенно другой, более потрепанный вид, и многие были окованы и окрашены. Но что роднило все эти ящики, так это схожие клейма на всех. «Ведомство Геринга», «Секретно», «Без особого распоряжения не вскрывать» – перевел лейтенант Степашин выжженные на ящиках надписи.

Во-вторых, их удивило и то, что все эти рукотворные штабеля и кучи были и сложены как-то по-разному. Одни были выложены почти до потолка, другие же едва достигали им до пояса. Побродив некоторое время среди многих сотен непонятных ящиков, они вышли к противоположной стене этого подземного склада, где их ждал новый сюрприз. Они наткнулись на невиданных размеров грузовой лифт, то есть сначала даже не поняли, что это. Просто им показалось – нашелся новый проход. Но это оказался не проход, а глухой тупик, в котором на железном поддоне лежала большая куча металлических, выкрашенных в мышиный цвет ящиков. Потом они заметили свисающие вдоль стен мощного вида цепи. Фонарями они проследили их направление. Оказалось, что вместо потолка в этой необычной комнатке видны на большой высоте створки люка. Только тут кто-то высказал догадку, что перед ними лифт. Подивившись на столь необычную громадину, они всей компанией отправились на разведку дальше.

Штурмовая группа под командованием старшего лейтенанта П.С. Гурьева, преодолев каменный завал в безымянном переулке, вплотную приблизилась к пролому в стене большого дома. Сержант второго года службы Михаил Веселкин осторожно выглянул из-за угла и, быстро осмотревшись, снова юркнул в переулок.

– Немцев не видно, товарищ старший лейтенант, – доложил он. – Слева по направлению к центру города трехэтажный дом стоит, весь выгорел, а справа виден высокий кирпичный забор, почти целый. – Он утер лоб грязным рукавом гимнастерки и добавил, – кругом трупы лежат, по виду свежие.

Восемнадцать автоматчиков, пользуясь короткой передышкой, осматривали и перезаряжали оружие, готовясь к очередной атаке. Некоторые даже успели закурить. Дослушав до конца доклад сержанта, командир повернулся к солдатам:

– Кончай коптить, курилки, и так дышать нечем, мало вам вокруг дыма! Так, слушать мою команду! Русицкий, Сычев и Веселкин, бегом вдоль кирпичного забора, проверьте, что там за ним. Встретите противника – сразу назад. Полищук и Зверев отсюда вас прикроют из пулемета. Остальные, по двое, бегом через улицу и быстро занять мне трехэтажку, пока в нее кто-нибудь другой не влез.

Солдаты, побросав самокрутки, взяли свое оружие и приготовились к броску. Старший лейтенант, широко размахнувшись, швырнул к дому напротив переулка гранату, и сразу после взрыва вся группа рванулась вперед, каждый к своей цели. Двое из них, под командованием сержанта Веселкина, короткими перебежками двинулись вдоль забора из грязно-красного, исклеванного осколками снарядов кирпича. Пробежав вдоль него около семидесяти метров, они добрались до массивных железных ворот, к которым от улицы вел выложенный брусчаткой проезд. Солдаты подергали за одну из створок, но ворота были закрыты наглухо. Сержант, которому хотелось поскорее вернуться к своим, не стал долго искать способ, как им пробраться за забор. Он отвел подальше обоих солдат, вынул из заплечного мешка последнюю противотанковую гранату и, выдернув чеку, довольно удачно метнул ее в сторону ворот. От взрыва одну створку вывернуло винтом, и все они, используя для маскировки поднятую взрывом кирпичную пыль, протиснулись в образовавшуюся щель.

К их удивлению, они оказались на территории довольно обширного старого парка. Брусчатая дорожка, идущая от ворот, плавно поворачивала направо, в глубь парка, одновременно довольно круто уходя вниз, под землю. Держа автоматы перед собой, они сбежали по ней и через минуту уперлись в бетонную стену с нависающим над ней каменным козырьком. В середине этой стены также располагались еще одни, теперь уже брусовые, окованные узорчатыми железными полосами ворота. На них, что удивительно, не было ни ручки, ни замочной скважины. Тогда Веселкин, вынув из-за голенища финский нож, попытался отжать с его помощью створку от косяка, но безуспешно. И тут ему почудилось, что из-за двери раздался какой-то звук. Сержант, сделав товарищам предостерегающий жест, чтобы они не шумели, припал ухом к широким доскам ворот.