снять сковородки с огня, затем поворачивается ко мне лицом, выставляя напоказ свое смехотворно горячее тело, заставляя меня снова покраснеть. — Мы завтракаем в тишине, и я не буду задавать никаких вопросов, пока на машина не поедем в школу.

Я бы предпочла вообще не никаких вопросов, но запах бекона, по общему признанию, слишком хорош, чтобы от него отказаться. Конечно, мои родители не узнают об этом, что я однажды не поехала в школу на автобусе.

— Я могла бы согласиться с этим, но я чувствую, что должно быть ограничение на задаваемые вопросы, и я тоже могу задать несколько своих. Это называется компромиссом, — возражаю я, придвигаясь к нему поближе и выдвигая стул за барной стойкой.

— Ладно, сколько? — спрашивает он, стоя ко мне спиной и накладывая еду на тарелки, и я стараюсь не смотреть на то, какой он мускулистый. Просто в нем есть что-то такое, что проникает мне под кожу и заставляет мое сердце бешено колотиться.

— Пять.

— Или мы могли бы…

— Ты спросил, сколько, я сказала пять, мы не торгуемся, — заявляю я, прерывая его, и улыбка на его губах, когда он оглядывается через плечо, заставляет мои ладони вспотеть, а щеки покраснеть.

— О, в ней есть огонь, да? — поддразнивает он, приподнимая бровь. Я качаю головой, предпочитая вместо этого смотреть через двери патио на океан. — Хорошо, тогда пять вопросов, но ты должна ответить на них честно.

Я вздыхаю, но киваю в ответ, не проверяя, заметил ли он мое молчаливое согласие, но когда он не спрашивает меня снова, я полагаю, что он увидел и понял.

Мгновение спустя передо мной ставят тарелку, за ней быстро следует стакан апельсинового сока, и я бормочу слова благодарности. Он садится напротив меня, и я счастливо погружаюсь в обещанную им тишину, пока мы едим.

Время от времени я чувствую на себе его пристальный взгляд, но не поднимаю глаз от тарелки, пока не съедаю все до последнего кусочка.

— Я буду готов через две минуты, если ты хочешь можешь взять мои ключи и подождать в грузовике, — предлагает он, и я, наконец, поднимаю на него взгляд.

Действительно ли я хочу сесть с ним в машину?

Я имею в виду, я знаю, что оставалась здесь прошлой ночью, за исключением того, что это была минута слабости, и никого не было поблизости, чтобы увидеть, но люди заметят, как я подъезжаю к школе вместе с ним. Это либо дошло бы до моих родителей, либо вызвало бы много сплетен в школе. Однако мне хочется признать, что все это слишком заманчиво, и остается надеяться, что ничего из этого не произойдет.

Быстрый взгляд на часы говорит мне, что у меня нет выбора, потому что завтрак занял больше времени, чем ожидалось, и я теперь никак не успею на автобус.

— Ты уверен, что хочешь поехать со мной в школу? Это не очень хорошо скажется на твоем имидже, — признаю я, пытаясь опровергнуть свои рассуждения, но он просто закатывает глаза.

— Просто залезай уже в машину, Бетани, — бормочет он, кладя ключи передо мной, прежде чем встать из-за стола и помчаться наверх.

Ну что ж.

Я медленно протягиваю руку и беру ключи, мгновение поигрывая ими в руке, прежде чем сделать глубокий вдох. Я ожидаю увидеть брелок для ключей, чтобы понять, что он за парень, но его нет, и это, к сожалению, мне ничего не дает.

Мне плевать на сплетни. Они уже игнорируют меня или сыплят оскорблениями в мой адрес, с которыми я могу справиться. А мои родители… Ну, к черту моего отца за то, что он снова выгнал меня посреди ночи.

Приняв решение, я направляюсь к двери, мой рюкзак надежно закреплен на месте, когда я выхожу наружу и вижу припаркованный грузовик. Взглянув на ключи в своей руке, я нажимаю кнопку, чтобы разблокировать автомобиль, и сажусь на пассажирское сиденье.

Я кладу ключи на его сиденье, чтобы они были у него, прежде чем пристегнуть ремень безопасности и нервничая жду его. К счастью, он появляется мгновением позже, одетый в белую футболку и джинсы, с сумкой, перекинутой через плечо.

Это позор. Его тело слишком горячее, чтобы быть прикрытым подобным образом, но что я знаю?

Райан садится рядом со мной и заводит двигатель, прежде чем убрать ключи в карман. Радио гремит из динамиков, застав меня врасплох. Он быстро выключает звук, бормоча извинения, прежде чем я успеваю понять, что он слушает, и нажимая на педаль газа мы направляемся в сторону школы.

Я почти думаю, что он забыл задать вопросы, когда несколько минут проходят в молчании, но, видимо, мне не настолько повезло.

— Так как насчет того, чтобы я спросил что-нибудь попроще для начала? Ты должна ответить мне честно, помнишь? — начинает он, и я краем глаза замечаю, что он смотрит на меня.

Я вздыхаю и неохотно киваю. — Хорошо. — Я неловко ерзаю на своем кресле, и по моей коже пробегают мурашки, когда я готовлюсь к его следующим словам.

— У тебя действительно нет телефона?

На этот раз я смотрю на него должным образом, и мне требуется секунда, чтобы вспомнить наш вчерашний разговор на английском. Я могу справиться с этим направлением вопросов. Это совсем не то, чего я ожидала. — Нет, у меня действительно его нет. Следующий вопрос, — отвечаю я, немного расслабляясь на своем месте и ожидая продолжения Райана. Я хочу, чтобы он сначала задал все свои вопросы, прежде чем я даже попытаюсь понять парня, сидящего рядом со мной, и тот факт, что я даже хочу понять, смущает меня больше всего на свете.

— Это был твой дом прошлой ночью?

Ах, это немного глубже, но все же кое-что, на что мне удобно отвечать.

— Да, я прожила там всю свою жизнь, — говорю я ему, заправляя выбившуюся прядь волос за ухо и наблюдая, как он кивает, пытаясь осмыслить мои слова.

— Значит, ты Эшвилл, — констатирует он, глядя на меня краешком глаза по пути в школу, и я вздыхаю.

— Да, я Бетани Эшвилл. Это имеет значение? — спрашиваю я, принимая его заявление за один из вопросов, потому что оно чертовски похоже на личное, но он качает головой.

— Нет, я только вчера увидел резную табличку и хотел уточнить.

На мгновение между нами воцаряется тишина, и я думаю, что он закончил, но мне действительно нужно перестать строить с ним предположения.

— Кто ударил тебя прошлой ночью, Бетани, и если у тебя есть дом, то почему ты пыталась заснуть под ступеньками моего пляжного