Кей Си Кин

Сгореть дотла

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О СОДЕРЖИМОМ

В эту книгу включены провоцирующие сцены, которые некоторым могут показаться трудными для чтения. Рекомендуется для использования более 17 лет.

Всем выжившим.

Всем, кто прошел через боль и нашел свет.

Всем, кто все еще находится в своем путешествии.

Я люблю вас.

Вы, блядь, поняли меня.

Я, блядь, выжившая, и я заберу то, что принадлежит мне.

БЕТАНИ ЭШВИЛЛ

ПРОЛОГ

Академия Физерстоун

С вашим набором навыков мы хотели бы предложить вам возможность:

Проникнуть в подпольные криминальные структуры Найт-Крик, Калифорния

Любыми необходимыми средствами.

У вас есть шесть месяцев, чтобы закончить.

Невыполнение — это не вариант.

Удачи

Один

БЕТАНИ

Я всегда приучала себя ничего не чувствовать, и в конце концов заставила себя неметь с головы до ног.

Двери школьного автобуса открываются, звук пневматических тормозов заставляет меня слегка подпрыгнуть, когда машина останавливается, но никто не замечает моего удивления, потому что я невидимка до глубины души.

Я ненавижу эту невидимость, но каким-то образом научилась находить покой в постоянной тишине. Может быть, это потому, что я не знаю, как еще жить, кем быть.

Мои ноги держат меня в заложниках в конце подъездной дорожки, в то время как звук отъезжающего вдалеке автобуса заглушается войной в моем сознании.

Крепче сжимая лямку рюкзака, я заставляю себя двигаться, сделать шаг навстречу своему аду, но мое тело отказывается признавать просьбу, исходящую от моего мозга. Вместо этого мне просто нужна еще одна секунда одиночества, прежде чем моя жизнь снова перестанет принадлежать мне.

Я смотрю на трехэтажный дом передо мной. Мой дом. Он до смешного величественный, но устаревший, напоминает мне особняк из классического фильма о Каспере. Если бы только в доме могли жить призраки, а не мои болезненные воспоминания.

Мы живем на окраине Найт-Крик, и наш дом — единственный на этом длинном отрезке дороги. Мы находимся в двадцати минутах езды от города и довольно изолированы, за исключением закусочной, которая находится в нескольких минутах ходьбы. Сад подстрижен и вылеплен до совершенства, с чертовски вечнозеленым кустарником в форме капли.

Кому это нужно? Очевидно, нам — Эшвиллам.

Свежескошенный газон тянется по всему периметру дома, окна в черных рамах, круглые балконы и кирпич темный, как и строительный раствор, составляюют экстерьер дома и придают ему почти очаровательный вид.

Почти.

Когда я была в детском саду, я помню, как один из моих одноклассников говорил, что их любимое место в мире — это их дом, потому что там они чувствуют себя в безопасности. Даже по сей день, в восемнадцать лет, я все еще размышляю о том, на что должно быть похоже чувство безопасности. В моем доме чувствуется что угодно, только не это.

С тяжелым вздохом я качаю головой. Я не могу позволить себе пойти по этому пути сегодня, только не снова. Не после наказания прошлой ночью, это точно. Я вздрагиваю от этого воспоминания, моя рука инстинктивно опускается к животу, когда мое тело вспоминает боль.

— Бет! — Кричит мой младший брат Хантер, и мое сердце наполняется любовью, когда я поднимаю глаза и вижу, как он выбегает из парадной двери и спешит ко мне по идеально вымощенной дорожке. Его светлые волосы развеваются вокруг головы, когда он бежит ко мне так быстро, как только может, его зеленые глаза сверкают на солнце.

— Привет, приятель, — кричу я в ответ, инстинктивно двигаясь к нему, и он широко улыбается при виде меня.

Меня смущает, что он достаточно высокий, чтобы доставать мне до плеч в его десять лет. У меня скоро не будет над ним преимущества в росте, и это еще одно напоминание о том, как быстро пролетело время. Я помню, как он родился, и теперь он почти выше меня. Это сводит меня с ума.

Я обнимаю его за плечи, позволяя ему прижаться ко мне в ответ, когда он наклоняется ближе, чтобы прошептать мне на ухо.

— Тебе нужно поторопиться. Если ты будешь стоять здесь, у тебя будут еще большие неприятности.

Я в замешательстве смотрю на него сверху вниз и отстраняюсь. Еще проблемы? Что, черт возьми, я наделала на этот раз?

Я чувствую дрожь глубоко в своих костях, но я не могу позволить этому проявиться перед моим Хантером. Ему нужно учиться на моем примере. Я для него единственный образец для подражания, на которого стоит равняться, и я не позволю им сломать его точно так же, как они сломали меня. Никогда.

Простым кивком я отпускаю его и показываю, чтобы он убирался с глаз долой, как я всегда делаю. Он кивает в ответ, его челюсть скрипит, когда он принимает мой приказ, но он слушает.

Я жду, пока он обогнет дом с тыльной стороны, прежде чем подойти к входной двери. Она маячит передо мной, как призрачные врата в ад. Трепет заставляет мое сердце бешено колотиться в груди, когда я слежу за своим лицом, не желая, чтобы они знали, как сильно они влияют на меня.

Сделав глубокий вдох, я стучу в большую деревянную дверь, ожидая появления мамы или папы. Она уже полностью открыта, и я могу видеть фойе отсюда, но мне не разрешают входить, пока мне не позволят. Я никогда не испытываю свою удачу.

Правила.

Я начинаю переминаться с ноги на ногу. Кажется, проходит вечность, прежде чем мой отец появляется в прихожей, ведущей на кухню.

Мгновенно я вижу, как остекленели его глаза, явный признак того, что он выпил слишком много спиртного для вечера понедельника, который никогда не заканчивается для меня хорошо, и мое тело напрягается, готовясь, зная, что в конечном итоге произойдет.

— Бетани Виктория Эшвилл, ты знаешь, который час? — требует он, глядя на невидимые часы на своем запястье, пока медленно приближается ко мне, и я изо всех сил стараюсь не съежиться под его суровым взглядом.

У Хантера зеленые глаза нашей матери, в то время как мои каким-то образом стали голубыми, и, вероятно, поэтому его радужки — глубокие шоколадные косточки ужаса — вселяют столько страха в мои вены. Его поседевшие волосы коротко подстрижены, а из-за шестифутового роста и стройного телосложения он выглядит слабее,