— Иди, переодевайся и будем включать, — а сам направился в спальню. Алиса сидела возле зеркала: в вечернем платье, с небрежным пучком и массивными серьгами в ушах.

— Ну наконец-то, — едва сдерживая раздражение, орудовала кисточкой. — Переодевайся и поехали.

— Куда? — упал в кресло, рассматривая ту, которую хотел. Когда-то. Да, я был влюблен в свою молодую жену, прекрасную бабочку. Вторая встреча — страсть, гормоны, эмоции. Сейчас… Почти пусто. Осталось только раздражение.

— У меня билеты в Большой, я говорила. Я звездный блогер, а это премьера с фееричным составом! Я должна быть. И не одна, а с мужчиной. С тобой, Рус.

— У нашей дочери день рождения, — в противовес ее негодованию спокойно напомнил. — Мы собирались смотреть мультфильм.

— Ты достаточно выгулял Соню. Пусть останется дома.

— Одна? — возразил без лишних эмоций. Все устаканилось и рядом с Алисой их практически не осталось.

— Она взрослая.

— Да что ты!

— Ну хорошо, — резко обернулась, — давай позовем твою бывшую, пусть присмотрит.

Вот этого лучше бы не говорила. Я буравил Алису тяжелым взглядом. Она ходила по краю.

— Ну а что? — пожала плечами. — Ты ведь ее как няньку взял. Заплатишь ей и пусть сидит, — казалось, Алиса испытывала физическое наслаждения, принижая Олю: как мою жену, и как мать Сони.

— Знаешь что, сходи-ка ты сама в театр, а потом…

— Знаешь, я хотела тебе кое-что показать, — перебила и, взяв со стола брошюру, протянула мне. Школа-пансион. Много информации, ступени поступления, возможности по итогам выпуска.

— Что это?!

— Это частная школа. Прекрасные педагоги, полный пансион, родители забирают детей только на выходные.

— В смысле? — я реально не догонял.

— Руслан, так мы решим проблему со школой. Ты не можешь срываться с работы, чтобы забирать Соню; я тоже занята. Мама твоя… — сделала постное лицо. Да, они не ладили совершенно. — Няня, — вообще отвращение на лице, — не хочу чужих баб дома.

— Собственную дочь не хочешь здесь видеть?

Алиса вспыхнула, но вместо стыда, разозлилась:

— Я хочу жить не только ребенком! Ты совсем забросил меня, только Соня, Соня, Соня! Я считаю, что нужно отправить ее в школу на полную неделю, а там посмотрим…

Дверь скрипнула. Я обернулся. Дочь стояла на пороге. Сколько она слышала? Судя по блестящим от слез глазам — достаточно.

— Папа… — прошептала и убежала. Я резко развернулся и, бросив угрожающий взгляд на Алису, побежал за дочерью, а в спину эта мачеха удивленно:

— Почему вы не научили Соню, что в спальню к взрослым нельзя забегать?!

— Да пошла ты нахер! — бросил, убегая.

В комнате дочери не оказалось. Спустился вниз и сразу заметил, что входная дверь нараспашку. Схватил куртку и кинулся к лифтам. Он спускался вниз, я не стал дожидаться и побежал по лестнице. Не молодой уже, но не сильно опоздал. Знакомая куртка кричащего розового в крапинку цвета, скрылась за подъездной дверью.

— Соня! — кричал, пробегая взглядом по заснеженному двору. Где-то скрипнули качели, я бросился на звук. Дочка сидела на ледяной сидушке: без шапки, расстегнутая, в домашних тапочках с зайцами.

— Соня! — остановился рядом. Она не реагировала, смотрела в сугробы и плакала. — Милая, — опустился рядом, — ну чего ты? Не нужно…

— Ты послушаешь ее, да? Отправишь меня подальше, чтобы не мешала.

— Ты правда думаешь, что я бы сделал? Дочь, правда? — заглянул ей в лицо, показывая глазами, что очень ее люблю.

— Нет, — покачала головой и бросилась ко мне в объятия. Я натянул капюшон, застегнул куртку и взял дочь на руки — домой понес.

— Алиса злая. Не хочу такую маму! — твердо решила, оказавшись перед парадной дверью.

— Знаешь, я тоже не хочу.

В квартире было пусто. Отлично. Ушла на балет. Я набрал ванную с пеной для дочки, чтобы отогрелась, а сам достал несколько чемоданов и запихнул в них пожитки первой жены. Хорошо, что на волне первых ярких оргазмов не женился на ней, сейчас бы так просто не отделался. Никогда не считал себя членом на ножках, но с ней поплыл. Хорошо, что затмение было недолгим. Алиса — пиявка, присосалась бы так, хрен стряхнешь.

Она ничего особо в квартиру не привнесла, даже интерьер, который ругала и ассоциировала исключительно с Олей, оставила. Ленивая. Кажется, за тридцать лет научилась только ноги раздвигать. Чемоданы я выставил на лестничную клетку. Если не такая дура — уйдет молча. Но что-то мне подсказывало, что Алиса все-таки дура.

Это я понял, когда в двенадцать ночи она пришла домой, пылая праведным гневом.

— Ты вообще, что ли?! Выгоняешь меня!

— Заткнись, — стал на проходе, оставляя место для маневра только в коридоре. — Ребенок спит. Что тебе не понятно?

— Ты меня бросаешь?!

— Да, бросаю. Как женщина ты меня не интересуешь больше. Как жена тем более. Официально ты мать Сони, но мы оба понимаем, что тебе это все не надо. Лети, бабочка, ищи другой цветок для опыления.

— Нет! Ты мой! Мы должны быть вместе!

Я только тяжело вздохнул: знал, что вечер не будет томным, но все же надеялся.

Теперь я чуть больше понимал причины возвращения Алисы: отец умер, деньги закончились, и она неожиданно вспомнила обо мне. Очевидно, хотела зацепиться за перспективы. Мне прочили должность главного врача Москвы в будущем: это и статус, и деньги — Алисе очень подходит, она ведь из такой семьи вышла.

— Но почему, Рус? — снова попыталась взять меня сочным формами и умелым оральным экспромтом.

— Какой же я дурак, — смеялся сам с себя. — Я ведь думал, что люблю тебя, а я просто хотел мечту. Ты долго была моей мечтой, Алиса. Точнее, думал, что ты ее была. Но, как оказалось, я давно мечтал о другом. О другой…

— Ты всегда любил меня! Я главная женщина в твоей жизни.

— Я люблю дочь! Я люблю Олю, а ты… — снисходительно осмотрел ее: вроде бы красивая женщина, а нутро — сплошное уродливое нечто.

— Ах любишь, — тон стал приторно ласковым. — Я отберу у тебя дочь. Я мать! А твоя Оля после всего с тобой никогда не будет. Гордая сука!

— Какая ты мать?! — рассмеялся. — Ты хуже злой мачехи! Эгоистка и инфантилка. И вообще, закрой свой поганый рот.

Оля была матерью и женой. И любовницей и другом. Я ведь так привык к ней. Начиналось все словно бы только для Сони. Потом закрутилось: секс, страсть, совместимость, женитьба, но я всегда отчего-то был уверен, что это меньше, чем было к Алисе. Оля не была мечтой. Она была реальностью. Лучшей реальностью. И я променял жизнь на химеру. Настоящую жену на бывшую стерву. Мать не по крови, а по сути,