Во время поездки телефон Дэвида звонил каждые несколько секунд. Северная Корея снова провела испытания своих ракет. Полицейский из Талахасси остановил машину для проверки и был расстрелян, теперь он находится в коме. Кто-то прислал на почту полузащитнику Национальной футбольной лиги снимки голой голливудской старлетки, сделанные с помощью сотового телефона. Вал новостей напоминал приливную волну или даже цунами, но Дэвид знал, что это только кажется. Он без труда сортировал происходящие события по степени их реальной значимости и перспективности с точки зрения СМИ. Делая это, Дэвид отправлял сообщения в разные отделы, набирая на клавиатуре телефона то или иное ключевое слово. Их было немного: «дерьмо», «слабо», «подождем» и еще два-три. К тому моменту, когда машина затормозила у здания Эй-эл-си ньюс на Шестой авеню, Дэвид успел ответить на тридцать три электронных письма и шестнадцать телефонных звонков – для пятницы не слишком много.

Один из охранников открыл дверь автомобиля, и Дэвид, выйдя из машины, оказался на улице. Воздух был густой и теплый, словно разогретый плавленый сыр. На Дэвиде легкий, стального цвета костюм, белая рубашка и красный галстук. Иногда по утрам он любил, оказавшись у входа в здание, внезапно изменить маршрут и побродить по окрестностям в поисках места для второго завтрака. Это помогало держать охранников в тонусе. Но на этот раз у него накопилось много дел, и ему надо было спешить, чтобы успеть в аэропорт к трем часам.

Офис Дэвида находился на пятьдесят восьмом этаже. Выйдя из лифта, он, глядя прямо перед собой, быстро зашагал к своему кабинету. Люди, встречавшиеся на пути, расступались, чтобы дать ему дорогу. Они ныряли в ближайшие двери, резко меняли направление своего движения, чтобы по возможности не встречаться с ним. Дэвиду казалось, что сотрудники компании, сновавшие по зданию, – все эти бесчисленные продюсеры, администраторы, тупоголовые операторы и прочая мелюзга – с каждым днем становятся все моложе. Его раздражала написанная на их лицах непоколебимая уверенность, что именно они – будущее. Между тем каждый сотрудник, хотел он этого или нет, был просто маленьким винтиком, работающим на завтрашний эфир Эй-эл-си ньюс. Некоторые из них пришли в компанию по каким-то идейным соображениям. Другие – таких было больше – ради теплого местечка и возможности сделать карьеру. Однако все они собрались под крышей здания Эй-эл-си ньюс по той причине, что это был лучший в стране новостной кабельный телеканал. А сделал его таким Дэвид Уайтхед.

Лидия Кокс, его секретарь, уже была на месте. Она работала у Дэвида с 1995 года. Худенькая, стройная женщина с короткой стрижкой, она за свои пятьдесят девять лет никогда не была замужем и так и не решилась завести кота, хотя всегда этого хотела. Во всем ее облике чувствовался непокорный бруклинский характер. В этом смысле она чем-то напоминала некогда воинственных индейцев, вынужденных покориться воле завоевателей с востока и принять законы их цивилизации, но до самой смерти сохранявших гордую осанку и независимый вид.

– Через десять минут вам будет звонить Селлерс, – первым делом напомнила Лидия боссу.

Дэвид, не замедляя шага, ограничился кивком. Войдя в кабинет, он снял пиджак и повесил его на спинку кресла, на сиденье которого Лидия предусмотрительно положила расписание на день. Заглянув в него, Дэвид нахмурился. Начинать работу с разговора с Селлерсом, руководителем лос-анджелесского бюро телеканала, к которому большинство сотрудников компании испытывали неприязнь, было все равно что с утра пораньше подвергнуться колоноскопии.

– Что, его до сих пор никто не прирезал? – угрюмо пробормотал Дэвид.

– Пока нет, – ответила Лидия. – Но в прошлом году вы купили на его имя участок на кладбище и на Рождество послали ему фото.

Дэвид невольно улыбнулся, вспомнив, какое удовольствие получил в свое время от грубоватого розыгрыша.

– Перенесите разговор на понедельник, – распорядился он.

– Но он звонил уже два раза. И прямо сказал, чтобы я даже не пыталась помочь вам избежать беседы.

– С ней он уже опоздал.

На столе Дэвида стояла чашка с кофе.

– Это для меня? – спросил он, указав на нее.

– Нет, для папы римского.

В дверях позади Линды появился Билл Каннингем – в джинсах, футболке с короткими рукавами и в красных подтяжках, ставших чем-то вроде его фирменного знака.

– Эй, – сказал он, делая вид, что видит Лидию впервые. – Какой ты стал важный, Дэвид. Даже секретарем обзавелся.

Лидия повернулась и направилась к двери. Когда Билл посторонился, чтобы дать ей пройти, за его спиной Дэвид заметил явно чем-то взволнованную Кристу Блум.

– Входите, – пригласил обоих Дэвид. – Что у вас?

После того как оба шагнули через порог, Билл закрыл дверь, что было для него весьма необычно. Он любил работать на публику. Более того, его манера держаться, вся идеология его работы в эфире подразумевали, что Каннингем противник какой-либо келейности. Дважды в неделю он являлся в кабинет Дэвида и устраивал шумные перепалки, используя для этого любые, даже самые мелкие поводы. Это было нечто вроде гимнастики, своеобразного ритуала. И то, что он закрыл дверь, заставило Дэвида насторожиться.

– Билл, мне это не почудилось? Ты прикрыл за собой дверь? – удивленно спросил Уайтхед и перевел взгляд на Кристу, выпускающего продюсера Каннингема, лицо которой было бледнее обычного. Билл плюхнулся на диван, широко раскинул длинные костистые руки, напоминавшие крылья птеродактиля, и бесцеремонно развел колени, уверенный в своей неотразимости.

– Первое, что я хочу сказать, – начал он, – все не так плохо, как ты думаешь.

– Верно, – добавила Криста. – Все еще хуже.

– Потребуется два дня возни, – продолжал Билл. – Возможно, придется подключить юристов.

Дэвид встал и посмотрел в окно.

– Каких юристов? – уточнил он. – Твоих или моих?

– Черт возьми, Билл, – с упреком сказала Криста. – Ты ведь нарушил не какое-то дурацкое правило. Ты нарушил закон. Возможно, несколько законов.

Дэвид продолжал молча смотреть на поток ползущих далеко внизу машин.

– В три часа я отправляюсь в аэропорт, – произнес он наконец. – Как вы думаете, мы успеем решить вопрос до того, как я уеду, или нам придется заканчивать с этим по телефону?

Обернувшись, он поочередно посмотрел на обоих. Криста стояла, скрестив руки на груди. В переводе с языка тела ее поза означала: «Это должен сказать Билл». Гонцов, принесших плохие вести, в древние времена убивали. Криста не хотела терять работу из-за очередной глупой ошибки, совершенной Каннингемом. На лице Билла играла сердитая улыбка – он напоминал полицейского, пытающегося доказать, что применение оружия было оправданным.

– Говори, Криста, – сказал Дэвид.

– Он поставил людям подслушивающие устройства в телефоны, – выпалила она.

В кабинете наступила мертвая тишина.

– Людям, – задумчиво повторил Дэвид, выдержав долгую паузу. – Каким именно?