– Иногда побаиваюсь…

– Вы верите, что слишком много времени уходит на оправдание правды? Вы верите, что это время уже пошло?

Я посмотрел на часы. Время шло. Но время еще было. На наш разговор. И мне не хотелось его заканчивать. Потому что ко всему прочему существовала ослепительно-белая пижама. Хотя их столько на свете!

– Мой папа…

Яга запнулась.

– Разоблачать подлог он начал с нуля. Все нужно делать не с единицы, а именно с нуля. Ведь единица – это уже потом…

Я уже не просто мог представить голос ее отца. Я уже видел его. Так ярко, так отчетливо. Словно пять минут назад с ним расстался. Типичный профессор-фольклорист. Седой, бородатый. На носу немодные очки в роговой оправе. Но голос все равно был старше его лет.

– Я благодарен, что ты позволила… Позволила назвать мою девочку Яга. Это дело принципа.

– Я лишь позволила назвать ее Ядвига.

Маму я по-прежнему не видел. А возможно, мне было просто лень ее рисовать в своем воображении. Или моего воображения не хватало. Как в детстве не хватало цветных карандашей.

– Но ведь позволила… Ты же знаешь…

– Да, знаю. Я тысячу раз слышала эту историю. Тысячу раз слышала, что имя Яга – старославянское. И так называли многих девочек. Как теперь называют Катей, Галей, Верой. И что… Что она… Она первая организовала приют для бездомных детей…

– Первая, понимаешь, она первая это сделала! Яга! И дети ее очень любили! По сути, ее именем нужно было называть детдома! Во вселенском масштабе, историческом…

– Ну и что? В истории масштабы, особенно вселенские, легко изменяются и заменяются. А потом все века ее именем детей пугали! Не будешь слушаться – в приют! К Яге!

– И это справедливо?

– Не знаю… Нет, конечно… Но фразеологизмы… Устоявшиеся выражения. И их бесспорность… Разве что-то можно изменить?

– Если бы нет… Все так думают, что нет. У всех одна философия. Нет, скорее психология – раз так случилось, то альтернативы нет. И изменений тоже. Хотя… Всю жизнь и изменяют, и переворачивают. Можно, и я хоть раз что-то изменю и переверну?

– Только кто это поймет и услышит?

– Не знаю. Сегодня нет. Но если слово вброшено… Если мысль посеяна… Они же этим и руководствовались… Словом… Мыслью… Я буду действовать их же методами…

– Про Бабу-ягу?

– Она всего лишь начало. Начало тому, почему все перевернуто. И почему никто, никто в этой жизни не хочет перевернуть все назад? Вернее, поставить все на свои места…

Я встряхнул головой. И родители Яги мгновенно исчезли. А сама Яга сидела на кровати, поджав по-турецки ноги. Ее круглое лицо покрылось красными пятнышками. А волосы, казалось, порыжели еще больше. А возможно, просто наступал осенний рассвет. И Яга вот-вот должна была впустить к себе в палату солнце.

– Вот так, доктор. Папа даже написал докторскую, и даже защитился. Но многие, очень многие обвиняли его в ненаучном подходе к теме. Хотя уверена, он на все сто был прав!

Она на секунду замолчала. И продолжила:

– Когда-то давным-давно жила милая и обаятельная, умная и образованная женщина по имени Яга. Да, еще и очень одинокая. Она была богатой. Даже стильной, как сказали бы сегодня. Она носила красные сапожки с золотой вышивкой. Но у нее не было детей. И она решила организовать для всех обездоленных ребятишек детский приют. Так у нее появилась настоящая семья. Слава о ней пошла по всей округе. О ее щедрости и красоте. Щедрость сделала ее еще красивее. И вот злобные и завистливые мамаши, не раз ловившие любопытные взгляды своих мужей в сторону Яги, стали потихоньку ее травить… Так и пошло. Ягой пугали детей. В тридцать с лишним лет ее обозвали Бабой-ягой с костяной ногой. Придумали, что нога у нее не настоящая, деревянная, поэтому она всегда в сапогах. Это уже для своих мужей… И пошла гулять дурная слава. Приют закрыли. А Яга умерла в нищете. Есть даже версия, что ее убили… Вот так ее отблагодарили за сделанное всем добро… Это хорошая слава быстро забывается. А дурную славу не остановить. Причем со временем она обрастает еще более страшными подробностями. Так для Яги придумали избушку на курьих ножках. Возможно, прообразом послужил ее детский приют. И что она в этой избушке деток в печи запекает. И прочее, и прочее… И эти все выдуманные фольклорно-исторические гадости мой отец хотел разоблачить. Вывести завистников на чистую воду… Через столько-то веков!.. Ему это, конечно же, не удалось… Мой отец был романтик. Возможно, немножко донкихот. Но даже он не пошел до конца. В паспорте я всего лишь Ядвига. Немецко-польское имя – пожалуйста! А старославянское – увы…

– И слава богу, – вздохнул облегченно я. – Это хоть и красивая легенда, но все же легенда. А если даже и нет… Знаете, возможно, в любом случае Бабе-яге повезло. Мало того что ее имя на века вписано в историю. В истории обязательно найдется человек вроде вашего отца, который попытается восстановить историческую правду. И даже если эту правду узнают немногие, все равно она тоже останется на века. Вот – даже научные труды уже пишутся… Глядишь, и роман появится, и фильм, и картина. А если еще они будут созданы гениальными художниками?

– Вы считаете, что и Мюнхгаузену и Сальери тоже повезло? Из первого сделали посмешище, из второго – злодея. А если это не так?..

– А если так? Даже если и не так. Кто бы сегодня знал какого-то ничем не примечательного барона-выдумщика и средней руки композитора?

– Вы считаете, что дурная слава – тоже слава? Не важно какая, лишь бы была?

– Слава богу, я так не считаю. Просто спорные имена в истории всегда вызывают спор. А это уже немало. Впрочем, гораздо больше я верю в таланты. А ошибки в истории случаются крайне редко.

– Вы оптимист. А на мой взгляд, вся история состоит из ошибок. И мы на этих ошибках учимся. Это я в буквальном – плохом – смысле слова.

– Умные люди понимают и настоящую историю, и исторические ошибки. Но это уже отдельный разговор… А действительность такова, что вас сегодня выписывают.

Ядвига вздохнула. Мне так хотелось вздохнуть вслед за ней. Вздохи, как и зевота, заразны. Но я удержался. Мне не захотелось демонстрировать свое печальное настроение. Возможно, потому, что ее звали Яга. Она была рыжеволосой. И спала в белой пижаме.

– Вы собирайтесь, Ядвига. Ну, хорошо, хорошо, Яга, – тут же поправился я, уловив ее протестующий жест. – Я подготовлю документы к выписке, а