мою руку — ту, что исследует его лицо и прижимает к губам.

— Давай сбежим. — Басит он в мои пальцы, щекоча их своим дыханием.

— В Камбоджу? — Я всё ещё под влиянием смелости и алкоголя.

— Для начала в отель.

Он так просто говорит это.

Даже отрезвляет.

В отель…

Да уж…

— Я просто понятия не имею, что творится сейчас в моей квартире. — Поясняет. — С самого отъезда там не был.

Женатые для меня — табу.

Он хочет трахнуть меня и уехать обратно к жене.

Маленькое приключение, о котором никто не узнает.

Нельзя поддаваться этим удивительным глазам и невероятно обнажённой честности. Которая свойственна только ему.

Да какого чёрта я думаю?

Конечно, я согласна на отель.

На землянку. На шалаш.

Я же люблю его. И, скорее всего, больше никогда не увижу.

Киваю.

Ему этого достаточно, чтобы достать телефон и вызвать такси.

Не хочу ни о чём думать.

Моя рука по-прежнему в его ладони, и от этого по телу разливается тепло.

Я пожалею об этом, конечно.

Потом.

Сейчас всё кажется чертовски правильным…

Глава 16

Мы заходим внутрь номера.

Ненавижу гостиницы.

Зачем я согласилась?

Просто блажь… или, действительно, что-то сильное толкает меня?

Теперь уже деваться некуда.

Мы внутри. И я ловлю себя на том, что меньше всего хочу думать о том, где мы, сколько это стоит, и почему Дима привел меня именно сюда.

Просто пытаюсь отключить мозг.

А тот усиленно сопротивляется.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — Спрашивает Крючковский, привлекая моё внимание.

Я-то сосредоточенно, с особой тщательностью рассматриваю пейзаж за окном.

— Нет.

Отвечаю сдержанно холодно.

Почему всё так?

Я четыре года люблю его.

Может даже дольше…

И всё, что мне положено — это неловкие переговоры в отеле и перепих наспех? Пока никто не спалил?

Блин…

Надо бы домой.

Я, твою мать, не готова к таким «лёгким» встречам.

Я вообще к этой встрече с ним была не готова.

И уже внутри настраиваюсь на побег с «поля боя».

Зачем вообще пришла?..

Только руки… которые обнимают со спины, перемещаясь вперёд по линии талии, не дают этого сделать.

Он просто обнимает меня.

А я уже на грани срыва.

Больше не могу…

Я столько времени пыталась похоронить в себе эту боль…

Столько сил потратила на восстановление равновесия…

— Заяц…

Не надо…

Это запрещённый приём!

Мои руки оказываются в плену. А его свободная ладонь перемещается по моему телу, как ей вздумается…

— Я скучал по тебе.

Поворачиваюсь.

Резко.

Неожиданно для него.

Хватит слов.

Я устала.

— Покажи, как.

Даже в полумраке вижу, как вспыхивают огнём его светлые глаза.

Несколько секунд молчит, а потом подхватывает меня и прижимает к стене.

Воздух выбивает из легких.

— Хочешь узнать насколько? — Полушепот, злобный, распалённый.

— Очень хочу.

Провоцирую его.

Мне уже всё равно на то, что Крючковский несвободен, и на то, что эта встреча, скорее всего последняя.

Я живу здесь и сейчас.

Это завтра я буду выстраивать свою жизнь на руинах собственного самообладания. Завтра я буду грызть зубами подушку от того, что чуда не произошло, и мы остались по-прежнему чужими людьми.

Все потом.

Сейчас я наслаждаюсь его близостью и тем, что он не может сдержать свою похоть.

Просто хочет меня. Мне это льстит.

Пусть так.

Я готова.

Просто перебороть это.

Ещё раз.

Для себя.

Для того, чтобы поставить точку.

Закрыть гештальт.

Чтобы больше не болело.

— Сними. — Он поднимает моё платье, чуть задержавшись у груди.

Послушно тяну дорогую ткань вверх.

Дизайнерский наряд. Летит на пол, как какая-то тряпка.

И нам всё равно.

Его дыхание сбивается, когда я остаюсь в одних кружевных трусиках.

Передо мной уже не тот горячий парень, который отрывисто целовал и ласкал моё тело в полупьяном бреду…

Он другой.

Повзрослевший, возмужавший, желающий меня мужчина.

Уверенный в своих действиях.

Только один «нюанс» ему неизвестен.

Губы Димы настойчивы.

Они гуляют по моему зудящему телу, дарят наслаждение, которого не испытывала давно… кажется с того самого — нашего с ним «первого» раза. Которое отличается от того, что было со мной недавно… с Давидом.

Это абсолютно невероятное ощущение, но оно заканчивается довольно быстро.

Как только он расправляется с моим бельём и нетерпеливо входит.

Движения становятся грубыми, частыми и сильными.

Руки перестают быть нежными. Терзают моё тело, жалят и сжимают.

Я теряю связь с возбуждением.

Снова…

— Невероятная… — Шепчет приглушённо мне в ухо Димка.

А я…

Пытаюсь представить, что всё происходит не так, и мы не в гостинице, которая забудет о нас завтра же, принимая новых гостей…

Пытаюсь подстроиться под ритм. Двигаюсь, чтобы снова «не показаться бревном».

На какие-то доли секунды мелькает мысль: «Зачем мне это надо?»…

Но я глушу её.

Как раз в тот момент, когда чувствую пик Димкиного возбуждения и начинаю ритмично подаваться бёдрами ему навстречу. Он пытается замедлиться, но я не позволяю. Сама поддерживаю темп.

Стоны громче. Дыхание чаще.

Это всегда срабатывает.

И сейчас тоже.

Я хорошая актриса.

Дима вытаскивает член из меня и обильно кончает на мой подрагивающий живот.

Чувства во мне раздвоились.

С одной стороны, я ощущаю знакомое удовлетворение, что снова мужчина со мной рядом не смог удержаться от моей провокации.

С другой — разочарование. Оно душит и мешает мыслить трезво.

Все было, как ты хотела.

Дима.

С тобой.

Сейчас.

Когда ты уже не так уязвима, как четыре года назад.

Цинично и эгоистично позволила себе отвернуться и протопать в ванную.

А уже там…

По шум бьющей из крана воды, зарычать в кулак. Бесшумно и сухо.

Ни единой слезинки.

Доказательство того, что ты — черствая.

Больше никто. Никогда.

Табу.

Глава 17

Когда захожу в комнату, Дима сидит снова одетый в брюки и рубашку, будто ничего не было, в широком кресле. Задумчиво потирает подбородок.

Я прохожу к кровати и сдёргиваю с неё мягкое покрывало, заворачиваясь в него.

Сегодня не буду сбегать.

И в мыслях нет.

Пусть, в плане секса «ничего не изменилось» и я по-прежнему «фригидная», но мы можем хотя бы поговорить.

Не знаю, правда, насколько нам теперь это нужно.

Удивительно, даже сейчас, когда мои опасения подтвердились, мне не хочется уйти.

Это последние минуты с ним. И я собираюсь насладиться ими сполна.

Снова подхожу к окну.

Всматриваюсь в ночной пейзаж жужжащего города. Вселенская грусть наваливается на меня.

Почему всё так?

Почему я не могу испытывать те же ощущения, что и другие? Как жить дальше с пониманием, что