зелёно-коричневые пятна от газона.

Это мамина «территория гордости».

Нельзя её за это винить, но, когда я поступил в универ и переехал в квартиру, она долго обижалась.

Никак не могла понять, почему я хочу сбежать от родителей и не хочу делить с ней эти «радости».

Я один ребёнок в семье, и всё внимание матери всегда было направлено на меня.

Отец по большей части жил работой. Прямо, как я сейчас.

Но зато он поддерживал мою самостоятельность, и в обмен на подработку в его фирме, позволял пользоваться привилегиями собственного жилья, хорошей машины и практически «безлимитным» счетом на карте.

Мне повезло иметь хорошую семью.

Надеюсь, что моя собственная, когда-то, станет хотя бы похожей.

Вчера у меня не было возможности как следует насладиться ощущением ностальгии в этой комнате, ведь мы с отцом решали насущные вопросы, да и мать отпустила уже за полночь, слушая мои рассказы про жизнь в штатах, после чего я отрубился и спал до утра, как младенец.

Поэтому сейчас с невероятным ощущением открываю ящики и возвращаюсь обратно в своё беззаботное прошлое, в котором самым важным было выиграть матч и позлить Зайца.

Я снова вспоминаю о ней с замиранием сердца.

Моя первая настоящая любовь, которую я осознал, только когда покинул страну.

Четыре года пролетели так быстро и так мучительно…

Как ты сейчас живёшь, моя капризная девчонка?

Есть ли кто-то, ради кого тебе хочется возвращаться из всех этих бесконечных путешествий?

В одном из ящиков стола обнаруживаю блокнот, о существовании которого не помню.

Может мать положила нечаянно свой, или это из школьных ещё, о котором уже забыл.

В мире телефонов и планшетов так чудно брать в руки обычный блокнот, это даже вызывает какой-то трепет.

Я открываю лишь первую страницу и сразу ощущаю, как замирает всё внутри.

Титульный лист изрисован надписями и какими-то вензелями.

Почерк с завитушками явно непохож на мой строгий и отрывистый.

На самом первом развороте крупными буквами изображено:

«Ненавижу Выскочку!»

У меня останавливается дыхание от осознания того, что я сейчас держу в своих руках.

Это ведь тот самый дневник, на который мы поспорили с Зайцевой.

Но как он попал в эту комнату?

Разум разрывается между желанием срочно спросить у матери, знает ли она что-нибудь об этой находке, и непреодолимой тяге прочитать всё написанное здесь от начала до конца.

Мне страшно.

Я признаюсь, хоть такое бывает со мной нечасто.

Но сейчас переживаю так, будто от того, что я сделаю, зависит вся моя дальнейшая жизнь.

Глава 13

— Дим, ты тут? — Мать заглядывает в комнату, приоткрыв дверь. — Мне нужно в город. Наверное, до вечера задержусь, если что, ужинайте без меня.

Я даже своё имя толком воспринимать не могу, её слова пролетают мимо ушей и не задерживаются в голове.

— Дим?

— А? — Отрываю взгляд от потёртых страниц, пытаясь сфокусироваться на родном лице.

— Ты в порядке?

— А… да… — Спохватываюсь. — Тебя отвезти?

— Нет, я с водителем. — Глядит на наручные часы. — Отец скоро вернуться должен. Не скучай тут, хорошо?

Она улыбается.

У меня не ворочается язык. Как спросить об этом? Все вокруг знали, какой я идиот, и ничего не сделали?

Господи…

Что за карма у меня, вроде ничего такого преступного в жизни не делал…

— Да… хорошо. — Выдавливаю из себя подобие дежурной улыбки. Жуткое, наверное, зрелище.

«Каждое его слово или действие выводит меня из себя… Ни разу не было, чтобы этот засранец просто прошёл мимо. Ему доставляет удовольствие доставать меня. Хобби такое, похоже…»

Глаза быстро пробегают по строчкам.

Красивый почерк с завитушками вещает о жизни моей «подруги», о её переживаниях и счастливых моментах.

«Ваня опять отличился на поле.

Такой красавчик!

Готова ради него носить кружевные трусы. Хоть это и настоящая пытка для задницы…»

Некоторые моменты вызывают раздражение и улыбку одновременно.

Заяц — такая язва, всё-таки…

«Эти курицы опять тёрлись вокруг моего Корзуна. Если Ваня замутит с одной из них — уйду в монастырь. Больше смысла в жизни не будет!

Хотя…

Можно в принципе жить ради планирования убийства Выскочки. Эта наглая морда сегодня обозвал меня «пыльной вешалкой». Ну и скотина! Ненавижу.

Когда его уже кара настигнет в виде трёхдневного поноса?..»

Что примечательно, в этом дневнике почти одинаковое количество текста и о Корзуне, и обо мне. Видимо, я всё же постоянно занимал мысли Зайца, пусть даже в отрицательном ключе.

«Он подошёл ко мне!

Ваня!!!

Сам…

Господи, я думала в обморок шлёпнусь от переизбытка эмоций!!!

Если б не Выскочка, наше общение продлилось бы дольше…

Вот везде ему нужно влезть!

Как же я ненавижу его дебильные выходки!

Странно себя ведёт…

На мгновение показалось, что он хотел меня поцеловать у подъезда…

Мерещится уже, надо поменьше Миронову слушать…»

А ведь в тот вечер я действительно хотел…

Чувствую, как давит в груди.

Первая половина текста блокнота целиком принадлежит хвалебным одам в честь Корзуна, и гневным проклятиям в мой адрес. И хоть это неудивительно, всё равно царапает неприятно и оставляет осадок в моей собственнической натуре.

Но вот дальше…

Заяц начинает метаться и её записи становятся другими. Более задумчивыми и философскими что ли…

А ещё… там больше обо мне. Чем дальше, тем больше…

«Я не спала всю ночь.

Что такое со мной происходит?

Неужели мне хотелось, чтобы Димка сделал что-то?

Естественно.

Хотя бы не лежал, как мёртвая палка, а изображал, как обычно, из себя «мачо» подмосковного розлива.

Ещё и утром сделал невинное лицо, будто это я озабоченная, а не он!

Не честно.

Тело у него, конечно, отпад.

Завидую Симаковой. Готова выдрать ей последние три волосины.

Почему я не такая же недалёкая пустышка, как она? Тогда бы ты не сопел всю ночь, Выскочка, а точно поимел бы меня, как следует!

Господи, это не я говорю…

Ненавижу тебя, Крючковский!

Даже если ты действительно «нравишься» мне… Я в этом ни за что не признаюсь.

Самой себе — в первую очередь…»

Чем больше я погружаюсь в личное пространство Зайца, тем хуже мне становится.

Какого хрена я такой дебилоид?

Если бы ты мне сама сказала тогда…

Зачем оставила дневник?

Ну да… Мы же поспорили…

И я был уверен, что проиграл!

Ну, в смысле, выиграл, наоборот. Что она и Ванёк вместе. Всё же круто у них сложилось!

Она мне свою девственность отдала.

Я же кровь с члена отмывал, точно помню, хоть и пьяный был.

Но вот об оргазме там и речи не