Много позже, не в силах заснуть из-за размышлений о том, что я вообще делаю в этих чужих землях, и о том, что мне все равно нечего больше делать и некуда податься, я оставил свою скатку у догорающего костра и направился к одному из холмов, возвышающихся на наших флангах, движимый тем смутным побуждением, что сверху мне будут лучше видны звезды.

Сопатый, стоявший на часах, беззубо оскалился на меня и выплюнул на уголья комок какой-то бурой жвачки. Не пройдя и полпути, я услышал его сопение.

Чахоточник несчастный…

* * *

Луна грозилась вскоре взойти. Круглая будет и яркая… Я выбрал место и принялся наблюдать за горизонтом, в ожидании пухлого оранжевого шара, который вот-вот перекатится через губу Земли. Слабенький прохладный бриз ерошил мне волосы. Вокруг было до боли спокойно и мирно.

— Тебе тоже не спится?

Я вздрогнул и обернулся.

Она была темным клубочком на склоне холма. Если я и заметил ее прежде, то принял за камень. Я подошел ближе. Она сидела, обхватив руками колени. Взгляд ее был устремлен к северу.

— Присаживайся.

Я сел.

— Что ты так пристально рассматриваешь?

— Жнеца. Лучника. Ладью Варго.

И, без сомнения, прошлое…

Все это были созвездия. Я тоже различал их. На севере они в это время года стоят высоко. Здесь же — были над самым горизонтом.

Да, мы и вправду зашли далеко. И впереди еще множество миль…

— Подумать страшно, — сказала она. — Как мы далеко…

Да уж.

Луна — чудовищно огромная, почти красная — выплыла из-за горизонта.

— Ух ты! — прошептала она, и рука ее скользнула в мою.

Ее била дрожь, и потому через минуту я придвинулся ближе и обнял ее. Она склонила голову мне на плечо.

Да, старая луна не жалела своей магии. Эта паразитка околдует кого угодно.

Теперь понятно, отчего Сопатый скалил зубы.

Пожалуй, момент был подходящим. Я повернул голову — и ее губы потянулись навстречу моим. Когда они встретились, я напрочь забыл, кто она и кем была. Руки ее, обвив меня, потянули книзу…

Она задрожала в моих объятиях, словно пойманная мышь.

— Что с тобой? — прошептал я.

— Ч-шшш, — ответила она, и лучшего ответа придумать было нельзя. Но оставить его так она не могла, и ей пришлось продолжить: — Я никогда… Я никогда не делала так…

Ну да. Она наверняка знала, как сбить мужчину с толку и наполнить его мысли тысячью оговорок.

Луна карабкалась все выше. Мы понемногу успокаивались. Нас отделяли друг от друга лишь несколько тряпок.

Внезапно она напряглась. Поволока исчезла из ее взгляда. Она приподняла голову и лениво взглянула мимо меня.

Если кто из этих клоунов забрался сюда подглядывать — ноги переломаю!

Я обернулся.

Позади никого не было. Она наблюдала за далекими вспышками молний.

— Гроза там, — сказал я.

— Думаешь? Это примерно там же, где и Храм. А за все время в этой стране мы не видели ни одной грозы.

Зазубренные, изломанные молнии градом копий били в землю.

И опасения, которые я обсуждал с Одноглазым, вернулись.

— Не знаю, Костоправ, — продолжала она, собирая с земли одежду. — Кажется, мне все это знакомо.

Я с облегчением последовал ее примеру, не будучи уверен, что смог бы завершить начатое. Внимание мое было отвлечено.

— Наверное, лучше — в другой раз, — сказала она, не отрывая взгляда от молний. — А то этот шум слишком отвлекает.

Воротившись в лагерь, мы нашли всех проснувшимися, но ничуть не заинтересованными нашим уединением. Отсюда вспышки тоже были видны, хоть и не так хорошо. И не остались незамеченными.

— Это колдовство, Костоправ, — сообщил Одноглазый.

— И мощное, — кивнул Гоблин. — Краешки даже отсюда чувствуются.

— Далеко? — спросил я.

— Дня два пути. Возле того места, где мы останавливались.

Меня кинуло в дрожь.

— Что там такое, вы можете сказать?

Гоблин промолчал. Одноглазый покачал головой.

— Только то, что я рад, что меня там нет.

Невзирая на полное невежество в этом вопросе, я был согласен с ним.

* * *

Внезапно Мурген побледнел и указал поверх книги, которую перед тем изучал, а теперь держал перед собой, словно амулет-оберег:

— Видите!?

Я смотрел на Госпожу и размышлял о своем везенье. Пусть другие занимаются этой ерундой в полусотне миль от нас, вроде поединка каких-то проклятых колдунов, а у меня своих проблем хватает.

— Что? — буркнул я, зная, что он ждет ответа.

— Похоже на громадную птицу! Такую, с крыльями миль в двадцать! И совсем прозрачная!

Я поднял глаза. Гоблин кивнул. Он тоже видел ее. Я посмотрел на север. Молний больше не было, но там явно что-то здорово горело.

— Одноглазый! Твои новые дружки, случаем, не знают, что происходит?

Черный карлик покачал головой. Он надвинул свою шляпу на лоб, чтобы ограничить угол зрения. Эти дела, чем бы они ни были, его здорово напугали. Сам он полагает себя могущественнейшим колдуном из всех, каких только рождала его земля. За исключением, может быть, лишь его покойного брата Там-Тама. И, что бы там ни творилось, оно — не местного происхождения. Чужое.

— Но времена меняются, — напомнил я.

— Только не здесь. А если бы изменились, эти двое знали бы об этом.

Сопатый усиленно закивал, хотя не понимал ни слова. Затем он отхаркнулся и выплюнул в огонь бурый комок.

Я почувствовал, что этот тип, как и Одноглазый, определенно не даст мне соскучиться.

— Что за гадость он постоянно жует?

— Кат, — пояснил Одноглазый. — Легкий наркотик. Не шибко полезно для легких, но, когда он жует, ему плевать, болят там легкие или нет.

Сказано было легко, но — достаточно веско. Мне стало неуютно. Я снова взглянул на север.

— Вроде улеглось.

Остальные промолчали.

— Мы все равно не спим, — сказал я, — а потому давайте паковаться. Надо бы двинуться, как только развиднеется.

Никто не стал возражать. Сопатый кивнул и сплюнул. Гоблин, ворча, принялся собирать вещи. Остальные последовали его примеру. Мурген с заслуживающей одобрения бережностью отложил свою книгу. В конце концов из этого парня выйдет летописец.

И каждый из нас, когда думал, что прочие не заметят его беспокойства, украдкой поглядывал на север.