– Ерунда, Марен, – перебила ее Болетта Эллебо и обратилась к Карлу: – Марен в своем репертуаре, нежная и впечатлительная душа. Хаберсот сделал это потому, что устал от самого себя. Так оно и было, помяните мое слово!

– Кажется, вы не слишком потрясены случившимся. Почему же? Должно быть, неприятно стать свидетелем настолько кошмарного поступка, разве нет? – поинтересовалась Роза.

– Послушайте, милочка, – принялась объяснять Болетта. – Я пять лет проработала социальным работником у черта на куличках, а именно в селах Гренландии, так что меня не так просто выбить из колеи. Вряд ли кто-то повидал в своей жизни больше нелегальных двустволок. Естественно, случившееся впечатлило меня, но жизнь на этом не кончается, не так ли?

Роза молча рассматривала женщину в течение пары минут, после чего поднялась со стула и направилась к окну, выходящему на улицу; повернулась лицом к присутствующим, поднесла указательный палец левой руки к виску, сымитировала выстрел из пистолета и упала на пол. Затем взглянула на Болетту Эллебо.

– Вот так все и произошло, на этом самом месте?

– Ну да, именно. Если внимательно посмотреть на пол, еще можно заметить остатки кровавого пятна. Только меня больше не заставишь оттирать все дочиста, лучше вызову людей из клининговой компании.

– Болетта, вы, кажется, раздражены. Причина вашего раздражения кроется в том, что он решил сделать это именно здесь? – спросил Ассад, растворяя сахар в чашке парой капель кофе.

– Раздражена? Вы знаете, все дело в дурной карме. Почему ему приспичило стреляться в нашем помещении? Мог бы сделать это у себя дома или отправиться на скалы… Я считаю, он оказал нашему маленькому залу медвежью услугу.

– Дурная карма? – Ассад в недоумении мотал кудрявой шевелюрой.

– А вы думаете, приятно проводить здесь собрание совета или, к примеру, банкет – и видеть перед глазами ту самую сцену?

– Ну, это касается только вас двоих. Кажется, из числа участников совета не так уж много народу посетило роковое мероприятие? – едко заметила Роза.

– Верно. Но вот дыру в картине теперь никак не спрячешь. Как и простреленную стену. – Болетту Эллебо не так просто было увести от любимой темы. – Ну, теперь-то мы наконец оштукатурим стенку, чтобы избавиться от гигантской дыры, которую оставили криминалисты, извлекая пулю. Вообще-то я настаивала на этом уже много лет, так что нет худа без добра. Сами посмотрите, какая уродливая тут стена. Из газобетона, ну и убожество! Итак, спасибо, Хаберсот, хоть какая-то от тебя вышла польза!

Судя по всему, здесь, на «Диком Востоке», процветал цинизм.

– Не обращайте внимания на Болетту, – почти шепотом произнесла Марен. – Она потрясена случившимся в той же степени, что и я. Просто у каждой из нас свои способы справиться с эмоциями.

– Роза, ну-ка встань туда, где ты только что стояла, – попросил Ассад и встал перед коллегой. – Я буду одним из гостей, а ты будешь Хаберсотом. Я бы хотел…

Но Роза не слушала его. Она просто стояла и таращилась на картину, сквозь которую прошла пуля. И отнюдь не потому, что это было выдающееся произведение искусства, которое войдет в историю, – солнце, ветви дерева и парящая птица.

– Да-да, он ранил птичку, меткий выстрел. Странно, что она не свалилась замертво, – рассмеялась Болетта. – Ничего, зато мы избавимся наконец от этой халтуры.

– Значит, вам не нравится эта картина? – спросил Ассад, подходя ближе. – Вообще-то она ничего, но, естественно, вот до этого пляжного пейзажа ей далеко, правда?

– Друг мой, протрите глаза, – возмутилась она. – Намалевано абсолютнейшим дилетантом, да он таких по десятку в день штамповал.

Роза наконец отвернулась от стены.

– Пойду-ка подышу свежим воздухом.

По окружности пулевого отверстия в птичьем крыле угадывались микроскопические осколки черепа и частицы мозга мужчины, очень похожего на отца Розы, так что ее можно было понять.

– Для такой тяжелой работы эта женщина слишком юна, – сочувственно произнесла председатель совета.

– Ну-у, – протянул Карл. – Либо вы ошибаетесь насчет ее возраста, либо не в курсе, что в ее жилах течет жидкая сталь. Итак, расскажите мне все, что вы знаете о Хаберсоте. Понимаете, мы только что приехали из Копенгагена и пока не слишком осведомлены об особенностях его личности.

– Вообще-то, мне кажется, Кристиан был неплохим человеком, – приступила к рассказу дама. – Просто он стремился сделать гораздо больше, чем было в его силах. Вот это и вылилось в итоге на его семью. Он служил в отделе общественной безопасности, а не в криминальном отделе, зачем ему вообще все это было надо? Вот что никак не укладывается у меня в голове. – Она задумчиво посмотрела перед собой. – И в итоге больше всего пострадал Бьярке, бедный мальчик… Я думаю, ему нелегко было жить с матерью.

«Эти женщины не в курсе, что он мертв», – подумал Карл и послал Ассаду предупреждающий взгляд: не проговорись, чтобы не сбить их с мысли об отце. Мёрк еще рассчитывал успеть на вечерний паром. Смерть Бьярке должна расследовать полиция Борнхольма, а копаться во всем остальном представлялось безнадежным занятием. Они сделали свое дело, прислушались к Розе, теперь она вышла из игры. Так что – домой на вечернем пароме!

– Так, может быть, мать виновата в том, что Бьярке совершил самоубийство? – все-таки выпалил Ассад.

Не прошло и секунды, как обе дамы выпучили глаза.

– Господи, не может быть! – в ужасе воскликнула Марен.

Женщины сидели не шелохнувшись, пока Карл вводил их в курс дела. Будь проклята болтливость Ассада!

– Они не особо ладили, насколько я слышала. Бьярке был гомосексуалистом, а его матушке это жуть как не нравилось. Уф! Можно подумать, сама она прям Христова невеста, – заворчала Болетта Эллебо.

– Ну, а я что говорил? – просиял Ассад.

– Вы говорите, она не без греха. Но она одинока, а значит, ничего предосудительного в ее похождениях нет, верно? – уточнил Карл.

Дамы переглянулись. Судя по всему, для горожан сочные истории о несчастной супруге Хаберсота давно стали притчей во языцех.

– Она тут летала пчелкой, еще когда они жили с Хаберсотом, – ядовито заметила Марен. Наконец-то расправились крылышки ее ангельской сущности.

– Откуда это известно? Она была настолько неосторожна?

– Сомнений быть не может, – подключилась Болетта Эллебо. – Вообще-то ни с кем конкретно ее никогда не видели, только внезапно она стала чересчур нежной. И все поняли, почему.

– Вам казалось, она была влюблена?

Болетта издала звук, похожий на хрюканье; вопрос Карла, видимо, развеселил ее.

– Влюблена? Не-е-ет, все гораздо более приземленно. Она была удовлетворена. То есть в сексуальном плане. И если вам интересно мое мнение, источником ее удовлетворения была отнюдь не семейная жизнь. Во всяком случае, люди, с которыми она вместе работала, не сомневались, что ее затянувшееся отсутствие во время обеденных перерывов неспроста. Кое-кто видел также ее машину припаркованной у дома сестры в Окиркебю, когда самой сестры дома не было. Один из соседей утверждает, что у входа ее поджидал какой-то мужчина, но точно не Хаберсот, слишком уж молодой. – Болетта Эллебо тихонько усмехнулась, но вдруг выражение ее лица изменилось кардинально. – Она никогда палец о палец не ударила, чтобы помочь мужу вернуться домой. Вот в итоге так все и вышло. Альберта или не Альберта, но жена от него в любом случае улизнула.