вытекли. «Следил бы за ним получше, такого бы не случилось», — сказал отец. Мне было одиннадцать лет.

Дочь налет…

Чернявый мальчуган сделал вид, что целится в Перл.

— Ложись! Быстро!

— Нет! Это я в тебя стреляю. Ты же охранник в банке!

Мальчуган сплюнул.

— Она права, Джо, — крикнул другой паренек, до того перепачканный в земле, что можно было принять его за индейца.

— Ты так думаешь? А с чего бы?

— Кому, как не ей, быть налетчиком?

— А я не хочу быть охранником, охранник — это скукота.

Пятеро ребятишек играли в ограбление. У паренька, не пожелавшего стать охранником, были оленьи глаза и львиная грива. Штаны грязные, а кожа на плечах гладкая, как у младенца. Плевался он, как старик-техасец, но плевки нисколько не портили его красоты и природного изящества. Вторая девчушка, босая, как и трое других в этой компании, но с уложенными короной вокруг головы косами, не сводила с красавца глаз.

— Тогда ты будешь шерифом, а я твоим помощником.

— Не хочу девчонку в помощники. Я шериф, Перл, и я тебя арестую, — объявил он, повернувшись к мелкой Стенсон.

— Никто не сможет меня арестовать! — крикнула девчушка и улыбнулась, напомнив свою мать.

Та никогда не улыбалась от уха до уха, улыбка только слегка обозначалась на краешке рта и задерживалась там ненадолго.

Я посматривал на ребятишек, опираясь на ограду загона для лошадей. Моя лошадь тоже стояла там, но меня заворожил непокорный вороной, который кусал всех подряд. Как же он мне понравился! Его мощь, его стать! Я мечтал ездить именно на таком жеребце, он был воплощением моего будущего. Я понятия не имел, чей он, но увидел и глаз не мог оторвать. Ребятня, хотя она меня не видела и не знала, что я их слышу, не дала мне помечтать.

— А я арестую! Бабах! Я тебя застрелю. Но сначала снасилую.

Остальные стояли молча. Грязнуля подошел к чернявому и сказал, качая головой:

— Нельзя так говорить, Джо! Ты даже не знаешь, что ты сейчас сказал.

— Я знаю, что так делают с женщинами, которые считают себя мужчинами, вроде твоей матери!

— Моей, она… Моя мать… — Перл заикалась от ярости.

— Не слушай его, Перл, — подала голос девочка с косами.

Но Перл, не тратя времени на слова, уже бросила свое деревянное оружие и схватила чернявого за воротник. Она трясла его, а тот отбивался ногами. Потом двое худышек сцепились и покатились по земле, подняв вокруг себя тучу пыли. Я было рванулся, чтобы вмешаться, но меня остановили.

— Не стоит, Гарет. Пусть учится разбираться сама.

Стенсон держала меня за плечо, но сама наблюдала за дракой.

— А ты знаешь, что он сказал, этот чернявый по имени Джо?

— Да, знаю, так иной раз говорят мужчины, а парнишки повторяют слова взрослых. Но, как видишь, дочь налетчицы ничуть не лучше сына шлюхи. Джо — сын Каролины. Конечно, он слышит много всяких глупостей.

— Каролины? — не поверил я, и лицо у меня, наверное, стало самое дурацкое, а я прямо-таки увидел перед собой крупную красавицу с белой кожей, какая бывает только у рыжих, и с веснушками на плечах, она хохотала, сидя на коленях у одного из городских бонз, когда я впервые вошел в комнату за зеленой шторой в салуне.

Ребята продолжали кататься в пыли, силы у них были примерно равные. Вдруг Перл с громким воплем схватилась за руку: Джо ее укусил. Кулачок Перл тут же взлетел вверх и стукнул мальчишку по носу, у того сразу потекли слезы. Он отвернулся, чтобы их скрыть, заругался себе под нос, но их уже окружили другие мальчишки.

— Ревет как девчонка!

Они хохотали. Давай вставай, шериф! Дочка Стенсон сильнее тебя! Перл увидела мать, поняла, что она наблюдала за дракой, и лицо у нее посветлело. Она тяжело дышала, губы были влажными, а глаза сухими, она стояла, широко расставив ноги, и смотрела на поверженного врага. Я покосился на Стенсон — она молча глядела на дочь. Кивок, долгий взгляд, и девчонка расцвела. Перл не могла скрыть радости, что мать видела ее победу.

Эб медленно повернула голову ко мне, теперь она наблюдала за мной.

— Чего тебе нужно, Гарет?

— То есть?

— Ты пристаешь к Дженни, просишь, выпытываешь у нее всякое. Она мне сказала. Что ты хочешь узнать, Гарет?

И тогда я, не думая о последствиях, выпалил — иначе никогда бы больше не решился — все свои вопросы:

— Ты тоже работала как Дженни? Ты так родила Перл?

Сам от себя не ожидал, что такое выдам. Думал, Эб тут же меня измордует и получу я не меньше Джо, а то и больше.

— Ты, конечно, придурок, зато темнить не любишь. С чего вдруг ты так решил?

Эб не осадила меня, не ударила, значит, наши отношения сильно улучшились. Но она ждала объяснения, я всего лишь получил отсрочку — понял это по ее потемневшим глазам и замкнувшемуся лицу. Я теребил на себе рубашку, поискал помощи у ребятишек, глянув в их сторону, но они уже кубарем неслись по дороге, поднимая пыль, словно клубок медянок. Бежали играть в налетчиков подальше от нас.

— Не знаю почему. Наверное, потому что ты одна, и я вижу, что с Перл тебе непросто, вот поэтому.

Стенсон прищурилась и мотнула головой: пора идти. Я спорить не стал и пошел за ней.

— Забавный ты парень, Гарет. Но смотри не вляпайся. Начнешь вот так любопытничать и…

— Ты мне угрожаешь? — Я уже раскаивался.

— Нет, я не о себе. Это совет. Серьезный. Я говорю о людях, которые очень не любят расспросов. А таких много.

Мы молчали. Было тепло. Я шел и смотрел на наши тени, а они удлинялись по мере того, как садилось солнце. Я думал, что Эб не скажет больше ни слова до самого салуна. Но она заговорила, и я буквально впивался в каждое ее слово.

— Отец Перл был золотоискатель. Сэм был хорошим человеком, а я — совсем молоденькой, когда мы познакомились. Из-за меня он погиб.

Я затаив дыхание ждал, что еще расскажет Эб. Никогда еще я не слышал от нее столько слов сразу. По пути мы толком не разговаривали — громыхала гроза, со свистом летели пули, то в шерифа, то в медведицу. От тех дней в памяти остались разные звуки: дыхание лошадей, гулкий дробный стук копыт по сухой земле и вязкие медленные шаги по чвакающей грязи, громкое потрескивание костра, но какие-нибудь там беседы? Черта с два, ничего подобного.

— Надумал остаться? — спросила Эб таким тоном,