— Моему отцу новугородский закон не указ.

Мусуд не мог не признать, что и тут он прав!

— Но отца твоего здесь пока что нет. А тиун Яким Матвеевич побоится вызвать гнев псковских и новугородских бояр на себя. Не позволит он тебе издать такой указ самовольно, — догадавшись, что прямо сейчас Александр прикидывает в уме, удастся ли ему обойти тиуна и издать указ без его поддержки, кормилец поспешил сделать резонное замечание: — Окромя того, посчитать следует, справятся ли три сотни ратников — пусть и лучших в своем деле! — ежели Новугород и Псков взбунтуются и попробуют поднять тебя на меч?

Кислая мина на лице княжича явственно передавала его глубочайшее разочарование.

— Ты прав… Три сотни ратников — мало… — проговорил он раздосадовано.

«Значит, не пугает его отцовская кара и сопротивление тиуна, — подумал Мусуд, отчасти разделяя огорчение своего воспитанника. — Досадует он только о том, что отец не оставил ему дружину побольше, дабы смог он раздухариться в его отсутствие…»

— Однако ж, замысел твой удачен. Так и вправду можно принудить бояр заняться крепостями, — продолжил татарин меж тем. — Только мыслю я так: надобно тебе отправить батюшке своему донесение о том, как дела обстоят в псковщине и рассказать ему свою задумку. А там посмотрим, как князь решит обставить дело — быть может, раз сам не сможет прибыть с дружиной вскорости, то пришлет необходимое подкрепление?

Кислая мина никуда не исчезла, но Александр примирился с доводами Мусуда.

— Верно. Так и поступлю, — кивнул он головой и, успокоившись, прекратил расхаживать по светелке.

Мусуд, сидя на лавке возле дверей, за всю ночь не сомкнул глаз — как и телохранители за дверью. Хоть находились они в доме уважаемого боярина, занимавшего пост псковского посадника, но здесь было опаснее, чем во время ночевок под открытым небом и в острогах на торговых путях. Здесь была вотчина тех, кто не желал покоряться власти князя Ярослава и тайно помышлял, как же им скинуть с себя ярмо княжеской власти. Здесь нужно держать ухо востро и смотреть в оба.

Задерживаться в Пскове, несмотря на просьбы бояр погостить подольше, Александр не стал. Уже на следующее утро дружина оседлала отдохнувших коней, построилась в стройные ряды и, под предводительством княжича, двинулась прочь из города. Торговая дорога вела их дальше на юг, к Изборску, вдоль острогов.

На подходах к Изборску княжеская дружина оказалась подле Труворового кургана — могилы Трувора, пришедшего княжить на русские земли вместе со старшим братом своим Рюриком. Александр, еще никогда не бывавший на месте погребения своего знаменитого предка, захотел сделать привал и осмотреть погребальный курган. Несмотря на снегопады и морозы рукотворный холм не выглядел забытым — с разных сторон к нему были протоптаны тропинки, свидетельствовавшие о том, что местный люд зачем-то посещает могилу легендарного воина из клана Рюрика.

Поднявшись на курган, княжич понял, почему это место сплошь испещрено тропками — кто-то из местных язычников превратил могилу его предка в капище. Здесь, в центре возвышенности стоял крупный серый валун, изъеденный летними дождями и зимней стужей. Вокруг этого камня виднелись врытые в землю камни поменьше. Весь снег внутри каменного кольца был истоптан, а у основания валуна в середине круга виднелись следы языческого жертвоприношения: горсть семян, несколько лепешек с медом, куриное яйцо, огарки лучин.

Княжич долго стоял возле камня, с любопытством рассматривая его.

— О чем призадумался, Олекса? — спросил Мусуд, решившись нарушить тишину.

— О том, каково оставить позади родину и отправиться княжить в чуждые земли… — негромко промолвил Александр. — Как же далось то трем братьям? Чего им стоило? Хотел бы я знать это!

— Для смелого мужа родиной станет земля, избранная им самим.

Княжич со слабой улыбкой покосился на него:

— С тобой так и случилось?

Татарин небрежно рассмеялся и со смущением потер затылок.

— Пожалуй и так, — подтвердил он.

Александр снял рукавицу и прикоснулся ладонью к валуну:

— Спи вечным сном, князь Трувор, — беззвучно прошептал он. — Спи в земле, которую избрал родиной своей.

Малая дружина, с которой Александр выехал в поход по острогам, вернулась в Новугород в аккурат к наступлению особенно лютых морозов сеченя. Вновь очутившись в стенах Рюрикова Городища, княжич, не теряя времени, отослал к князю Ярославу донесение с гонцом. В своем послании он изложил и то, что видел, проезжая вдоль острогов, и рассказал делах бояр псковских, а по итогу предложил отцу надавить на Псков через запрет торговли солью.

Ответ пришлось ждать долго — гонец вернулся лишь в начале весны.

Вопреки опасениям Мусуда и тиуна Якима Матвеевича, что Ярослав разгневается на самовольство Александра, князь похвалил сына за совершенную поездку по острогам. Однако князь строго запретил и тиуну и Александру самим бодаться с псковским боярством, пообещав, что сам разберется с вопросом по своему возвращению в Новугород.

— Когда же ждать князя? — спросил гонца Александр.

— Пресветлый князь переждет половодье в Смоленском княжестве, — сообщил гонец. — После чего повернет дружину к Новугороду.

Княжич попробовал было расспросить гонца подробнее о намерениях своего отца, но тот ответствовал туманно, ссылаясь на запрет Ярослава. Стало ясно — князь Ярослав с дружиной не просто собирается пережидать половодье в смоленских землях, а имеет еще какие-то цели в тамошних землях. Но знать о делах князя, покуда тот не вернулся в Рюриково Городище, никому не следовало.

Отцовские распоряжения ввергли Александра в уныние, но — что поделаешь? — пришлось им покориться. Покориться и ждать возращения отца. Это непросто далось княжичу — за время похода он отвык от обывательской жизни и потому дела мирские нагоняли на него тоску. С трудом он принудил себя вернуться в прежнее жизненное русло, напоминая себе с усердностью: терпение сие есть добродетель.

Меж тем церковные колокола трезвонили без устали: в разгаре был Великий Пост.

После большого и многолюдного Новугорода Переславль-Залесский показался Миланье на диво скромным поселением, хоть и прожила она тут почти тринадцать годов. Здесь и стены детинца смотрелись не столь неприступными и хоромы казались не такими высокими и улицы не столь широкими, как в граде на Волхове. Да, вотчина князя Ярослава уступала Новугороду и богатстве и в величии!

Однако сердце горянки наполнилось облегчением, стоило им миновать крепостные стены Переславля и оказаться подле дома, дарованного Мусуду князем в честь свадьбы. Наконец-то они добрались до дома! И добрались как раз вовремя — весна уже ступала в силу, лед на реках стал блеклым и рыхлым, скоро ледовая корка на реках и озерах лопнет и половодье разгуляется во всю