ведаешь ты, как судьба повернется? — невесело рассмеялась горянка. — Сегодня есть эти князья, завтра не будет их…

Сказав это, она увидела, как окаменело лицо супруга и запоздало спохватилась, что в чувствах наговорила лишнего. Не только оскорбила воинскую честь мужа, но и едва не созналась в том, что известно ей грядущее! Не должен Мусуд дознаться ни сейчас, ни потом о предвидении её! Если он поймет, что знала она о надвигающейся на Александра беде и нарочно обманула и княжича и мужа своего — то ни за что не простит её!

— Следи за своим языком, женщина, — предупреждающе произнес Мусуд.

Тогда Миланья поспешила подбежать к мужу и принялась обнимать его:

— Прости меня, неразумную! Чего не ляпнешь в расстройстве! Прости, любый мой! — она хватала его крепко за широкие плечи, прижималась к его груди, привставала на цыпочки и целовала его губы. — Не серчай на меня за глупые слова! Что возьмешь с бабы, а?..

Не сразу, но тот смягчился и все же обнял жену в ответ.

— Знаю я, всё знаю… Сама ведь говорила о сём! Говорила же — хорошо, что княжича ты полюбил как сына, — зашептала Миланья, уткнувшись ему в плечо и с жадностью вдыхая его мужской запах. — Говорила, говорила… А сама гневлюсь на то! Голова как в огне от мысли, что любишь ты Александра пуще нашего дитя…

Она почувствовала, как грудь Мусуда колыхнулась от тяжелого вздоха.

— Довольно голову бреднями забивать! — сказал он строго. — Не желаю больше слышать такие речи.

— Не желаешь, значит, и не услышишь более, — согласно закивала Миланья.

Она чуть отпрянула назад и заглянула ему в лицо.

— Прости, что заставила везти меня в Переславль! Взревновала я тебя, — выдохнула она ласково. — Но что же поделаешь уже? Ты здесь! Дождешься, когда распутица сойдет на нет и вернешься в Новугород. А я тебя здесь буду дожидаться…

Мусуд наклонился к ней и нежно коснулся губами её лба.

«Придется подмешать ему зелья, — подумала Миланья с тяжелым сердцем. — Иначе не удержу его…»

В следующее мгновение у нее перехватило дыхание, голова неистово закружилась и она, издав тихий возглас, покачнулась. Миланья упала бы, не подхвати её Мусуд. Она слышала голос мужа, зовущий её по имени, будто бы издалека, проваливаясь во тьму. В разуме её мелькнуло понимание — не помрачение это, часто случающееся с женщинами на сносях — а дар колдовской, заговоривший с ней вдруг. Тьма неумолимо поглотила всё вокруг и скоро Миланья перестала слышать и голос Мусуда. Тьма опутала её, затягивая в себя как болотный омут — но разум Миланьи не угасал, не впадал в беспамятство.

И тьма заговорила с ней нечеловеческим голосом:

— Хочешь обмануть судьбу, колдунья? Но видишь ли ты дальше своего носа?

Непроглядное темное марево, прежде окружавшее Миланью со всех сторон, рассеялось. Она увидела снова городские улицы, дома, стены — только вот всё это было объято огнем. Смрад и копоть поднимались к небу, застилая его полностью. Отовсюду звучали крики обреченных на смерть и их безудержные рыдания. И кровь, кровь … Всюду была кровь, а прямо на грязном снегу лежали растерзанные тела убитых.

Миланья повернулась вправо, затем влево, и везде видела только огонь и смерть. Потом она опустила взгляд вниз и с её губ сорвался крик ужаса и отчаяния — на руках она держала свою мертвую дочь. Она прижимала девочку к своей груди и кровь, вытекающая из огромной раны в животе ребенка, смачивала разорванное платье женщины. Миланья, не переставая надрывно кричать от горя, рухнула на колени.

Она уже не замечала огня, объявшего город, она видела только свою мертвую дочь, которую она не сумела спасти. Горячие слезы жгли её щеки и губы и ничего ей не хотелось так страстно, как умереть немедля, дабы прекратить муку, разрывающую её несчастное сердце. И смерть услышала её призыв. Миланья безучастно смотрела, как к ней, размашисто перепрыгивая через мертвецов, бежит воин — смуглый и остроскулый, с узкими и блестящими от опьянения кровью глазами — вот он взмахивает кривым мечом над её головой…

И снова Миланья провалилась в болото тьмы.

— Смотри! — нашептывала тьма. — Смотри, что грядёт…

Увидела Миланья как море огня, поднявшись где-то на востоке, идёт на землю русскую, поглощая все живое на своем пути. Увидела, как русские князья, доселе враждовавшие меж собой, создают союзы и пытаются остановить огонь, но гибнут один за другим. Увидела она и князя Ярослава и нескольких его союзников-князей! Неумолимая стена огня подступила к ним, окружила со всех сторон… Ярослав сражался отчаянно и бесстрашно, но силы были слишком неравны… И вот огонь пожрал и Ярослава и его союзников.

Дикий и беспощадный огонь выжег всю землю русскую — но то был еще не конец. С запада, оттуда, где садится солнце, на растерзанную и пропитанную кровью землю ринулись полчища псов с крестами во лбу. Никто не мог дать им отпора — нет ни сил, ни воли у тех, кто остался на выжженной земле, сопротивляться. И псы эти рвут на части то, что осталось от Руси, терзают её, добивая тех, кто еще не погиб, а затем пожирая всё без остатка.

— Погибнет Русь и не возродится больше… — возвещал нечеловеческий глас. — С рассвета придет огонь, а с заката — жадные псы. И куда ты не побежишь, всюду встретишь смерть, нигде не найдешь для себя спасения. Ибо суждено этим землям очутиться меж молотом и наковальней.

— Меж молотом и наковальней… — медленно повторила Миланья, чувствуя себя раздавленной новым знанием. — Как же отныне мне жить, ежели уготована моей дочери и мне такая участь? Лучше умереть прямо сейчас с дитем во чреве, чем потом держать на руках убитую дочь и выть, призывая смерть…

Тьма снова расступилась перед ней, даруя новое видение.

Перед взором колдуньи снова расстилалась Русь, объятая огнем — горели города и веси, а земля стала багряной от рек крови. И увидела она снова гибель князей, попытавшихся воспротивиться нашествию огня. Один за другим гибли потомки Рюрика — и вот огонь докатился до князя Ярослава. Тот вытащил меч, готовый сражаться до последнего вздоха с врагом, но случилось тут что-то удивительное — из тьмы выступил Александр и встал между огнем и отцом своим, заслонив Ярослава. И вдруг огонь остановился, а затем стал обтекать Александра, не трогая его и тех, кого он заслонил.

— Огонь не навредит огню… — прошелестела тьма.

Александр действительно был весь объят огнем, но тот не причинял ему никакого вреда. Он вытащил из ножен меч и,