— Моя гордость вовсе не задета, — перебил Брэм. — И я нисколько не обижен. Кроме того, меня не мучают призраки прошлого, и я не озлоблен. Не пытаетесь пришить мне все эти эмоции… как вычурные розовые ленты. Мои проблемы совсем другого рода, мисс Финч. У меня есть дело, которое нужно выполнить, а вы, — он ткнул пальцем в ее плечо, — мешаете мне.

— Лорд Райклиф, вы коснулись меня, — прошептала Сюзанна.

— Да. И даже не спросил разрешения. Видите ли, я ни о чем не собираюсь «спрашивать у мисс Финч». Я собираюсь объяснить ей кое-что, чтобы все было предельно ясно. — Кончик его пальца впился в ее плечо. — Вы моя проблема, мисс Финч. Но вы не колючка, не шип и не нежный цветок. Вы пороховая бочка! И каждый раз, когда я приближаюсь к вам, я готов взорваться.

— Я… Я не понимаю, о чем вы говорите.

— О, прекрасно понимаете…

Он дотронулся до ее руки, и она не смогла сдержать дрожь волнения.

— Вот видите? Вы переполнены страстью, мисс Финч. Вам хочется думать, что вы ее обуздали, но это не так. Конечно, жалкие душонки, которые в этой деревне именуются мужчинами, слишком запуганы вашими «современными идеалами», чтобы заметить вашу страсть. Но мне хватило лишь взгляда, чтобы все понять. Вы, мисс, и впрямь пороховая бочка, и я чертовски глуп, что прикасаюсь к вам. Но я ничего не могу с собой поделать…

Тут его пальцы коснулись края ее длинных, по локоть, перчаток и скользнули по нежной границе, где атлас соприкасался с кожей. И тотчас неведомые ранее ощущения нахлынули на нее, пронзив все тело.

А он улыбнулся и спросил:

— Теперь понимаете?.. Это очень опасно, мисс. Уходите немедленно, если не хотите осложнений.

Уйти? Но она не могла даже шевельнуться. При этом какая-то странная боль нарастала в ее груди, а сердце бешено колотилось, и его удары отдавались внизу живота.

— Я знаю, что вы делаете, сэр. — Она вскинула подбородок. — Вы просто пытаетесь направить неприятный для вас разговор в другое русло. Я сказала, что вы страдаете, и задела тем самым вашу гордость. Действительно, зачем откровенно признаваться в том, что обладаешь чувствами, если быть неотесанным и грубым — это более по-мужски? И если вы надеетесь…

Тут он вдруг опустил голову, и его губы скользнули по ее губам. «Искры!» — промелькнуло у Сюзанны. Она могла бы поклясться, что видела, как они вспыхнули перед ней — сверкающие и оранжевые.

Одна из них, казалось, прожгла ее насквозь.

— А как насчет этого? — спросил он.

И снова ее поцеловал, на сей раз по-настоящему.

Сюзанна хотела оттолкнуть его, но тут же, сама того не желая, прижалась к нему покрепче и ответила на его поцелуй как сумела. Голова у нее шла кругом, а возбуждение отдавалось внизу живота все острее.

Когда же поцелуй их прервался, она смело встретила его взгляд и попыталась казаться опытной и невозмутимой, попыталась сделать вид, что подобное случалось с ней регулярно, чуть ли не ежедневно.

— Ну?.. — спросил он. — Я выразил свою точку зрения? Теперь вы уходите?

— Мне очень жаль разочаровывать вас, сэр, — сказала она, едва дыша. — Но если вы хотите испугать меня, то вам потребуется приложить гораздо больше усилий.

Он стремительно привлек ее к себе и прошептал:

— Боже, я так надеялся, что вы скажете именно это.

В следующее мгновение их губы снова слились в поцелуе.

Этот поцелуй мог быть началом конца, и Брэм знал это. Знал, что его глупый поцелуй мог стать концом всего — всех его планов и его военной карьеры. Возможно, и концом его жизни.

Причем он знал все это с самого начала — и все же рискнул. А ведь мог остановиться и сделать все правильно.

Он сразу понял: ее раньше не много целовали. По крайней мере не целовали должным образом. Она пыталась ответить на его поцелуй, но сразу стало ясно, что она неопытна. Впрочем, эта девушка проявила кое-какие способности…

Что ж, ничего удивительного. Едва увидев ее, он понял, что эта девушка была спящим вулканом, и мисс Финч доказывала ему это несколько минут назад. А ее неопытность — она делала процесс обучения еще более приятным. Впрочем, Брэм понимал, что сейчас она еще не готова к большему — только к поцелуям. А он, напротив, был очень даже готов…

В безумном инстинктивном порыве он прижал ее к своему ноющему паху. А она… Если она и почувствовала свидетельство его возбуждения, то не испугалась и не отстранилась. И он прошептал ей в ухо:

— Сюзанна, о, Сюзанна…

Она вздохнула в его объятиях и улыбнулась — словно ей очень понравилось звучание ее имени в его устах.

А Брэм повторял ее имя снова и снова. Страстно обнимая ее, он бормотал:

— Сюзанна, Сюзанна, Сюзанна…

А потом он вдруг сообразил, что они оба все еще полностью одеты. О Господи, почему?!

Брэм дернул за верхнюю застежку ее перчатки — они сводили его с ума, эти чопорные атласные ножны со множеством пуговиц и прямыми стрелками швов. Судя по всему, и она тоже едва сдерживала свою природную страсть — так что же случится, если снять перчатки?

Он расстегнул первую пуговицу.

— Лорд Райклиф, вы…

— Брэм, — поправил он, расстегнув вторую пуговку. — После такого поцелуя вы должны говорить мне «Брэм».

— Брэм, пожалуйста…

— С удовольствием.

Он поцеловал ее в губы еще раз. И тотчас же ее руки скользнули по его груди.

Но она вдруг оттолкнула его.

— Лорд Райклиф, я сказала… «пожалуйста».

Нотки тревоги в ее голосе удивили его. Глянув ей в лицо, он обнаружил на нем выражение отчаяния — нижняя губа дрожала, а глаза были опущены.

Брэм немедленно понял, что именно их ему не хватает. Если он провел так много времени, думая о ее глазах, то, наверное, потому, что она всегда встречала его взгляд смело и бесстрашно. То есть так было до сих пор, а сейчас…

— Сюзанна…

Он протянул руку к ее подбородку, чтобы приподнять его и заглянуть ей в лицо. Она смотрела в темноту широко раскрытыми глазами — смотрела с мольбой. И его сердце дрогнуло. Да, он желал ее, но также хотел и защищать. А может, это означало, что он, Брэм, лицемер?

Нет-нет, он просто мужчина.

— Сэр, я… — Ее губы приоткрылись, словно она хотела что-то сказать. — Мой отец!.. — выдохнула Сюзанна.

Да-да, ее отец!

Брэм сразу же отпустил девушку. Ее отец — вот оно, мгновенное исцеление от страсти. Каким-то образом он умудрился забыть о сэре Льюисе Финче, друге его покойного отца. Национальном герое. Человеке, который держал его судьбу в своих руках. Но как же так случилось, что он забыл о нем?

Ответ прост. Это случилось, как только он решил поцеловать Сюзанну, по-настоящему поцеловать… Тот поцелуй был всепоглощающим, но он не должен повториться!