— Итак, электричество есть, прямой канал между амулетами вы обеспечите. Что нам осталось? Желание Галины оказаться со мной рядом. А для этого нужно составить такое сообщение, чтобы она нисколько не сомневалась в глубине моих чувств. — Выражение мне понравилось, и я добавил: — Точно, обязательно скажите ей о глубине моих чувств — это должно на нее подействовать.

Девочки поморщились. Они еще не доросли до того возраста, когда здоровый цинизм является хорошим подспорьем для выживания в условиях современного города.

— Ну пробуем! — объявила Варя и скомандовала: — Дашка, давай!

Даша закрыла глаза и начала что-то бубнить, ее сестра внимательно прислушивалась и даже пару раз присоединилась к бормотанию. Когда сестры закончили, синхронно вздохнув, я, сгорая от нетерпения, завалил несчастных вопросами примерно такого содержания: «Что вы ей сказали?», «За меня извинились?», «А что она ответила?», «Приедет?» Когда я выдохся, Даша ответила:

— Во-первых, рассказали, что делать, если она хочет тут появиться, во-вторых, передали от вас привет, в-третьих, послание в одну сторону, поэтому мы не сможем узнать, что она решила.

— А все-таки, если она согласится, когда можно ее ждать? — не унимался я.

— Через пару часов минимум. Ей надо к вам приехать наши амулеты найти, подготовиться к перемещению, — попыталась охладить мой пыл Варя.

— Ну а мы-то, мы что будем делать? — Я никак не мог успокоиться. — Может, потренироваться пока?

Видя, что я все равно не оставлю их в покое, девочки пожали плечами, что означало «как скажете», передвинули на середину столика значок и вытянули над ним чуть согнутые ладони. Все было нормально до тех пор, пока любопытная чертяжка, заметив наконец неизвестную ей блестящую штуку, не схватила ее своей ручонкой. Что-то засвистело, потянуло холодом, и не успели мы опомниться, как из матовой пелены, закружившейся над столом, едва не отдавив девочкам руки, вывалилась Галя. Крепко припечатавшись спиной, она охнула, но так и осталась лежать с поднятыми вверх ногами, словно перевернутый жук. С минуту все стояли без движения, словно в финальной сцене гоголевского «Ревизора». Затем мое изумление сменилось смущением. Я не знаю, как все это получилось, но упала Галя на стол таким образом, что я оказался напротив ее ног, и, учитывая, что ее одежду составляло только белье и задравшаяся почти до шеи шелковая ночная рубашка, ситуация выглядела недвусмысленной.

Если бы кто-нибудь увидел нас со стороны, то решил бы, что перед ним развертывается какой-нибудь дьявольский ритуал, главным действием которого являлось надругательство над девственницей-христианкой. Впечатление усиливали самая настоящая нечисть, вытянувшая ручку с магическим амулетом над головой Галины, и стоящие по бокам юные ведьмы с длинными распущенными волосами, так и не опустившие руки. А роль исполнителя в этой черной церемонии соответственно отводилась мне. Я поднял голову и встретился взглядом с чертяжкой, которая спокойно ковыряла пальцем свободной от значка руки в пятачке. Натура куратора, которая уже успела в меня въесться, мигом выдавила чертовщину:

— А ну-ка вынь палец из носа. Кому сказал?

Девочки, вздрогнув, опустили руки, Тимошка, убедившись, что мое внимание переключилось на Галю, в глазах которой стало проявляться разумное выражение, снова полезла в нос. А наша гостья, уставившись на меня, заелозила на столешнице, пытаясь до пяток укрыться ночнушкой. Впрочем, я, опознав сей глубоко эротический наряд из ее гардероба, сомневался, что ей это удастся. Галя прекратила возню, компенсировав это частым морганием, с трудом уселась на столе и сказала:

— Саша, ты? А мне показалось…

Она покачнулась, и мы вчетвером (чертяжка тоже не осталась равнодушной) бросились ее поддержать. Я схватил плед, укутал девушку и помог ей пересесть на диван. Варя куда-то умчалась и через минуту вернулась с чашкой кофе в руках. Судя по количеству оставшейся жидкости и потекам на стенках чашки, бежала она очень быстро. Мы всучили гостье согревающий напиток (в комнате было по-прежнему прохладно, хотя кружащийся туман уже растаял) и, усевшись вокруг нее, ждали, когда выдернутая нами из обычного мира Галочка наконец-таки придет в себя. Глядя на ее дрожащие руки, я сильно усомнился в целесообразности перемещения и уже начал ругать себя за согласие на проведение девочками этой авантюры, когда Галочка вдруг улыбнулась, обвела нас взглядом и спросила:

— Ячто, действительно в Школе магии?

Мы молча кивнули.

— Здорово! — просияла Галя, и у нас всех отлегло от сердца.

Она раскрыла ладонь и протянула девочкам амулеты, те чуть ли не выхватили их и установили на законные места. Пантера тотчас же блаженно вытянулась, словно в неге, а бутон чертополоха радостно засиял иголками. Водворив магические украшения на место, девочки засуетились, подтыкая плед нашей гостье. Даша вынула откуда-то пачку крекеров, и даже чертяжка осознала значимость момента и не стала требовать у новоиспеченной путешественницы между мирами (измерениями или чего там еще) своей доли печенья. Когда кофе был выпит, близняшки наперебой завалили Галю таким потоком вопросов о подробностях перемещения, что она даже и не пыталась отвечать. Она виновато посмотрела на меня, и я остановил словесную лавину:

— Девочки, дайте же нашей гостье отдохнуть с дороги. — Я посмотрел на обнаженное сползшим пледом плечо и добавил: — В порядок себя привести, душ хотя бы принять.

Галочка улыбнулась, встала, отчего плед соскользнул на пол, и, после того как я указал направление, пошла в ванную. Проводив ее фигурку взглядом, я заметил, что эта ее ночная рубашка… Но рядом были девочки, поэтому я только вздохнул, а потом, когда Галя вышла из комнаты, обернулся к ним и постарался придать голосу строгость:

— А вы что сидите? Наколдуйте ей там крем какой-нибудь или скраб для лица. — Так как мои познания в женской утренней косметологии были слабы, я внес новое предложение: — Ну хотя бы что-нибудь из моей ужасной палаты принесите.

Видя, что девочки переминаются с ноги на ногу и не торопятся выполнять поручение, я клятвенно пообещал, что без них Галя ничего рассказывать не будет. Сестры подозрительно на меня посмотрели и, словно участвуя в спринтерском забеге, рванули из комнаты. Когда топот двух пар бегущих ног затих, я открыл дверцу шкафа и вынул из него свой халат, с сожалением осознав, что его длины вполне хватит, чтобы скрыть Галю от моих глаз сверху донизу. Воровато оглянувшись на входную дверь (девочки могли обернуться очень быстро), я на цыпочках подошел к ванной, предпринял попытку повернуть ручку и, потерпев неудачу, тихонько поскребся в дверь. Но то ли Галя меня не слышала из-за шума текущей воды, то ли просто не хотела открывать, чтобы во время водных процедур я не приставал к ней с закономерными глупостями, но только я так и остался несолоно хлебавши. Еще раз подергав ручку, я повесил на нее халат и отправился в гостиную, надеясь, что при возвращении Галочка все-таки упадет в мои объятия.

В ожидании ее возвращения мне пришла мысль: почему это в спокойной, даже скучной организации появилось такое явление, как нарушивший закон оборотень Грегор. Конечно, по всем параметрам оборотень — существо злобное, даже безжалостное, но не может же быть, что я являюсь первым человеком, ухитрившимся его разозлить. Уверен, и мяч у него отбирали, да и какие-нибудь команды кураторов должны были выигрывать, хотя бы изредка. Почему так совпало, что именно в этом матче он нарушил закон, и почему, с его темпераментом, только сейчас удалось это сделать?