Если так, то мне не терпится как можно скорее распаковать этот подарок и узнать, так ли он хорош, как кажется на первый взгляд?

— Нина… — тихо зовет меня по имени Алексей.

Он гладит меня по волосам, пробегается кончиками пальцев по шее, перебирается на плечо и так легонько, нежно, осторожно добирается до кончиков пальцев и тянет мою руку к себе.

— В чем дело, Леша? Ты передумал?

Я задаю этот вопрос и тут же смущаюсь того, как напряженно и взволнованно прозвучал мой голос. Я боюсь остаться одна… еще и сейчас… Не дай боже, он от меня откажется, я от стыда сквозь землю провалюсь!

— Передумал? — спрашивает он и прижимается крепче.

Наши тела соприкасаются. Всюду. Его напряженное желание недвусмысленно упирается в развилку между моих бедер.

— Похоже, чтобы я передумал?

Отрицательно качаю головой. Нет. Не похоже. Тогда почему он медлит?

— Ты же сказал, что привык к быстрому сексу?

— Хочешь отделаться от меня парочкой торопливых пятиминуток?

— Если пять минут — это твой потолок…

В ответ он шутливо рычит и кусает меня за нижнюю губу, потом снова приподнимается. Мне хочется погладить его по волосам. Хочется… И почему бы мне это не сделать? Я глажу его волосы и провожу пальцами по темным волосам, осторожно минуя шишку и воспаленный участок там, где наложила швы.

— Я просто чувствую, что впервые могу никуда не спешить. То есть, мне есть куда спешить, и о чем позаботиться, чтобы не остаться без денег. Но я принял ситуацию, как она есть, и словил дзен.

— А я думала, ты словил на выходе из спальни меня.

— И это тоже.

Он берет меня за руку и не позволяет отвести взгляд, медленно приближается, целует.

Как же хорошо он целуется, боже! Мое сердце начинает колотиться как сумасшедшее, тело наполняется восторгом.

Я целую мужчину в ответ и остро чувствую его эмоции: он мной наслаждается, проживает каждый момент нашего поцелуя и близости.

Ему это нравится тоже, а значит, мне становится хорошо вдвойне.

Алексей поднимает мою руку и прижимает к своей груди. Красивый жест…

Я помню, что он говорил о девушках, держу это в уме, чтобы окончательно не потерять от него голову. Отдаю себе отчет, что мы оказались в этой постели только ради удовольствия, и на большее рассчитывать не стоит.

Но, черт побери, так легко об этом забыть, когда он сначала держит мою ладонь возле своего сердца. которое отбивает четкий и быстрый ритм, а потом медленно целует ладонь.

Не сводит с меня взгляда.

Околдовывает.

Плавит мою волю.

Потом Алексей снова гладит мои волосы, проводит пальцем вниз по шее. Моя кожа покрывается мурашками от приятной волны, а тело трепещет от возбуждения.

Дыхание перехватывает. Воздуха не хватает столько, чтобы вдохнуть и замереть надолго. Его пальцы творят волшебство, когда он мягко проводит ими по V-образному вырезу моей спальной кофточки.

— На тебе нет бюстгальтера?

— Я уже готовилась ко сну, — шепчу едва слышно.

Он слегка задевает мою грудь. Просто проводит, а реакция возникает незамедлительная.

Тело натягивается струной.

Он заставляет мой пульс участиться.

— Ты красивая. Я не хочу спешить, так странно. Раньше на этом этапе я уже давным-давно пользовался бы ситуацией, а с тобой мне хочется просмаковать каждый из этих моментов.

— Каких?

— Вот этих моментов.

Он смотрит на меня своими прекрасными глазами, мягко переносит вес ладони на мою щеку и накрывает мой рот своим, целуя.

Наши губы встречаются.

Поцелуй мягкий, неторопливый, но горячий. Безумно горячий… Температура между нами растет постепенно, но неуклонно.

Мы целуемся беспрестанно, и, когда Алексей на миг отрывается от моего рта, я замечаю в его взгляде жажду большего.

Я не вижу своих глаз, но чувствую, что горю тем же желанием. Он углубляет поцелуй, делая его напористее, жарче, требовательнее. Вместе с этим на моем теле оживают его руки.

Они смело обводят изгибы моего тела, пробираются под одежду. В одном месте поглаживают, в другом настойчиво избавляют от мешающей нам обоим ткани.

Я всего на миг задумываюсь, стоит ли мне раздевать его так же жадно, как он — меня?

Но страсть берет верх над размышлениями и остатками стеснения. Стыд тает… Боже, почему я должна стыдиться, когда мне так хорошо.

Эйфория в каждой клеточке тела, позабытая легкость…

Я сама жадно тянусь к Алексею, притягивая его для нового, смелого поцелуя.

Мое тело так и льнет к нему, прелюдия становится пыткой.

Но в миг, когда я была готова то ли взмолиться, то ли требовать большего, он все ускоряет.

Одежда смятым комком летит вниз, приземляется рядом с кроватью. От резкого движения воздух огонек свечи на миг взметнулся ярче, но погас.

— Ой! — сжимаюсь на миг от страха. — Разожжем?

— Как хочешь. Спички?

— На кухне.

— Тогда к черту!

Мои ноги обвиваются вокруг его бедер. От первого откровенного соприкосновения наших тел дыхание из моей груди вырывается протяжным выдохом, и легкие будто спирает, я не могу вдохнуть. Только выдыхаю потихоньку все-все, что во мне скопилось. С каждым мигом становится все легче и легче, а его движения — настойчивее.

Горячее, частое дыхание мужчины щекочет мои губы. Он касается моих губ, выдохнув:

— Ты очень… Ммм…

Боже. Да… Так хорошо! Ох…

— Во всех смыслах… очень… — добавляет севшим голосом.

Я впиваюсь ноготками в его плечи, когда он начинает раскачивать ритм и тем, превращая его в невозможно быстрые и ритмичные толчки. Двигается не только он. Я двигаюсь ему навстречу, схожу с ума от урагана эмоций, от ощущений, которые пронизывают меня насквозь.

Мое тело горит, в груди полыхает костер. Тягучее желание, вспышки удовольствия так напоминают новогодние фейерверки. Только у меня они начались раньше времени… Как же хорошо!

Он постоянно говорит комплименты хриплым, срывающимся голосом. Отзываюсь на каждый из них и забываюсь…

Забываю о контроле! Обо всем на свете забываю.

Меня так размывает от удовольствия, что я даже точно не могу сказать, достаточно ли хорошо он контролировал себя… Я — точно нет! Тонула и кипела в лаве экстаза…

Мы не спали всю ночь. Так хорошо мне не было еще ни разу…

Мы сомкнули глаза только под утро.

Я точно не знала, утро ли это? Но по ощущениям, уже подкрадывался поздний зимний рассвет.

На следующий день я с большим трудом разлепила глаза.

И то лишь потому, что меня