Фил улыбнулся:

— Добро пожаловать на реку Чобе! Знаете, каждый раз, когда я привожу сюда народ, реакция одна и та же. Поразительно, а?

На его вопрос не последовало ответа, поскольку мы как дети скакали вокруг, пытаясь осмотреть весь удивительный пейзаж. Поначалу меня более всего поразили свежесть и пышность зелени, растущей в долине. Однако прошло, наверное, несколько минут, прежде чем я осознал, насколько необычайным и, главное, потрясающе живым все-таки было зрелище. Куда ни бросишь взгляд, повсюду внизу было полным-полно разнообразнейших животных. У берега реки по колено в шоколадно-коричневой воде стояли буйволы — их было очень много, возможно сотни две; в небольшой заводи меж двумя островками барахталось семейство гиппопотамов; дальний берег усыпало огромное количество пасущихся антилоп различных видов; и, самое удивительное, как раз под нами пересекали реку, хобот к хвосту, целых пятнадцать слонов — я специально их посчитал!

Со смехом, отбросив всякое притворство (теперь уже не было нужды изображать, будто я все это уже неоднократно видел), я хлопнул Фила по спине.

— Слушай, да это просто невероятно! Нет, правда! С трудом верится, что все это настоящее! — Но именно так оно и было. Мое детское видение дикой Африки, привитое печатной страницей, разлетелось на тусклые, лишенные всякого воображения осколки, и на его месте появился цветущий, изумительно живой мир, потрясающий своим великолепием. Африка вновь была овеяна совершенно нереальной атмосферой. Документальные фильмы и программы по естествознанию, как бы хорошо они ни были сняты, внушили мне, что в животном мире существует нечто вроде закона и порядка. И вот сейчас он лежал предо мною: во всецело беспорядочном взаимодействии, и был слишком велик, чтобы его можно было постичь.

— Да ты еще ничего толком и не видел! — ответил Фил, не особо претендуя на оригинальность. — Эй, все там, давайте запрыгивайте назад. Мы спустимся туда!

Наше коллективное дыхание вновь перехватило, мы поспешили последовать указанию, и автобус, завывая на низкой передаче, начал спускаться по крутому склону к руслу. Чем ниже мы спускались, тем шире перед нами открывалась панорама реки, во всех направлениях — и повсюду, буквально повсюду, — бродили животные, слишком много, чтобы сразу всех охватить взглядом. Не только животные, но и птицы — и казалось, не было такого цвета, который бы не наличествовал в их оперении. Некоторые были мне знакомы — пеликан, какой-то вид зимородка и еще одна птица, подозрительно смахивавшая на стервятника, кружила у нас над головами, — но других я никогда и не видел, даже во сне, столь экзотической была их наружность.

Несмотря на нашу приземленность, наше образование и все то, что внушалось нам с экранов телевизоров, нашу западную восприимчивость и искушенность моментально словно рукой сняло. Мы стали словно дети, безмолвные, недвижимые, за исключением тряски по ухабистой дороге, повергнутые в трепет величавостью окружения. Мы испытывали волнение и наслаждение, скрыть которые было просто невозможно. И совершенно естественно, без тени какой бы то ни было неловкости, эти близкие незнакомцы обнимали друг друга, хватали соседа за руку, чтобы привлечь его внимание к тому или иному поразительному зрелищу. Раздавался негромкий смех, все обменивались улыбками. Мы переживали эту сказку сообща.

Мы медленно остановились на берегу реки, и все тотчас замерли — вернее, все, кроме, сидевшего рядом со мной за рулем Фила. Он, напротив, был необычайно оживлен. Постучав по круглым стеклянным окошкам на приборном щитке, наш водитель нервно задергал рычажок под рулем. Поначалу я даже не обратил на это внимания, однако, обернувшись к Филу, чтобы указать ему на зубастого крокодила, неподвижно лежавшего на пучке камыша ярдах примерно в сорока от нас, я вдруг заметил, что его обычно гладкий лоб тревожно нахмурен. И заподозрил, что остановились мы вовсе не намеренно.

— Не понимаю! Что за фигня. Раньше такого сроду не бывало! — Он выругался сквозь зубы и снова принялся терзать рычажки. — Хм, а сколько сейчас времени, братан?

— Ну, думаю, около двенадцати. — И тут вдруг мой разум более озаботился происходящим в автобусе, нежели ошеломляющим видом снаружи. — Что-то случилось? Тебе нужна помощь?

Хотя я и потратил изрядное количество времени, стараясь внушить себе, что ни в коем случае нельзя быть тряпкой в чрезвычайных ситуациях, толку от этого, должен признать, было мало. Интуитивно я понял, что у нас крупные неприятности. Об этом мне говорили интенсивно потеющие ладони. Трудности с глотанием были другим явным симптомом быстро возрастающей паники.

— Что ж, братан, возьмем самый худший вариант. Так сказать, полные кранты. Но тогда обычно раздается нечто типа удара, но я ничего такого не слышал, а ты?

Не особо уверенный, что может означать «полные кранты», я признал, что да, действительно, ничего подозрительного я не слышал.

— Хорошо, если это подача топлива. Тогда, наверное, придется только сменить фильтр. Уверен, у меня тут завалялся один.

Фил потянулся за сиденья и выудил оттуда большой красный металлический ящик на защелках. Распахнув его, он принялся рыться во множестве непонятных пластмассовых предметов, пока не нашел искомое.

— Ага, вот он. — Водитель вытащил картонную коробочку. — Припоминаю, что фильтр у этой старушки как раз под сиденьем, что весьма кстати.

Весьма и весьма, подумал я, когда оглянулся назад и, выглянув в окно, уловил перемену в настроении группы в задней части автобуса. Всего лишь мгновение назад в салоне стояла едва ли не мертвая тишина, теперь же пассажиры тихо, но возбужденно переговаривались. Когда же я осознал, что было объектом их интереса, меня это совершенно не удивило.

Ступая медленно и неуклюже, но с явственной неумолимостью, из реки выбиралась вереница слонов. С их колонноподобных ног стекала коричневая жижа, словно пролитая краска, покрывавшая растрескавшийся берег. Мы, судя по всему, стояли как раз на их пути.

— Эй… Послушай, — прошептал я, поглядывая на скрючившегося, едва ли не перевернувшегося вверх тормашками Фила и отчаянно пытаясь сохранить хладнокровие. — Понимаешь, я просто подумал, что надо бы сказать тебе, просто чтоб ты знал, но у нас тут слоны… э-э-э…

Я постарался донести свою мысль:

— Кажется, около семи часов у нас будут слоны. Ну, может, полвосьмого, или без четверти восемь… — Я знал такой прием по фильмам про войну, когда у кого-то на хвосте висел вражеский самолет. И в нашей ситуации подобное сравнение мне не представлялось совсем уж неуместным.

Помню, что еще вдруг поразило меня, так это насколько быстро жизнь, до этого казавшаяся относительно нормальной, теперь моментально перевернулась с ног на голову. Всего лишь две недели назад я вовсю наслаждался гостеприимством и виноградарством Кейптауна. Прошло всего лишь каких-то четырнадцать дней, и меня уже вот-вот расплющит в европейскую лепешку стадо слонов. Через открытые окна я уже слышал дыхание животных. И даже чувствовал их запах. Ко всеобщему облегчению, они как будто занялись переучетом ярдах в тридцати.