особенного не происходит. Цыгане со своими женщинами не церемонятся, сейчас сидела бы битая-перебитая на цепи вместе с дворовыми кобелями!

— Да что ты такое говоришь, мам⁈ Разве такое бывает?

— Дура ты у меня дура… Как есть. Разводись со своим цыганом.

Лина насупилась и поглядывала на мать исподлобья.

— Разводись, говорю, — настаивала мать, — если хочешь в квартире жить. Не хочешь разводиться, живите в Быково. Только пусть уж там он тоже работает, будете помогать мне выплачивать долю за кооператив в Москве, где я буду жить, а вам жилье в Быково оставлю. А хочешь, в колхоз к ненаглядному езжай. Неделя тебе определиться. И мужикам, что за тебя заступились, по бутылке водки занеси, спасибо скажи. Они тебя здорово выручили, хоть тебе мозгов и не хватает этого понять. Господи, а еще высшее образование получила и начальником работаешь! Подчиненные, небось, думают, какая же ты умная… Кто это был, вообще?

— Пашка с третьего этажа, сосед Ванин, Ваня и Гриша, — сказала присмиревшая дочка.

— А Гриша как у вас в подъезде оказался? — удивилась мать.

— Он с Пашкой дружит, — пожала плечами Лина.

— А, может, у Гриши ещё остались к тебе чувства? — с надеждой спросила мать. — Вот бы тебе за него замуж выйти! Такой мужчина… Офицер! Вот как можно было его упустить и на цыгана колхозного сменять?..

— Ну, мам, — обиделась Лина. — Никого я не меняла! Гриша ушёл от меня, ты что, забыла?

— Ладно, ладно, — примирительно ответила Инга Леонтьевна, вспомнив, как тяжело переживала дочка тот разрыв. — Уж и помечтать нельзя. Иди, пока, домой, у меня там супчик ещё остался, твой любимый.

— Я лучше в Москву поеду, — грустно улыбнулась ей Лина, не рискнув рассказать, что Гриша пустил её пожить временно к себе домой.

* * *

Москва. Торгпредство компании семьи Эль Хажж.

Вернувшись из Паланги, Фирдаус поспешил сообщить отцу о выполнении задания в той его части, что касалась чемоданной фабрики.

Проект «Антижучок» остался пока в подвешенном состоянии, Фирдаус так и не придумал, как иносказательно донести до отца эту идею. Понятно, что у КГБ везде свои уши и очень не хотелось говорить об этой идее в открытую. Всё равно, насколько его предупреждали на родине, в СССР все международные разговоры записываются и переводятся. Пашкина идея может утечь. Это равносильно, что сразу похоронить её. Русские патент первыми оформят и на полку положат. Правда, даже если в СССР такой прибор и сделают, то явно не для продажи. Да и кто на Западе станет покупать такое устройство из СССР? Пока что русские товары за рубежом — икра, матрешки, водка, да по чуть-чуть дешевые легковые машины… А это очень солидная техника, такое заказчик захочет получить от производителя из страны, что имеет репутацию экспортера сложной техники. Кстати, это значит, что и завод надо открывать именно в такой. Германия, Австрия, Швейцария?

Пересказав как свои все Пашины мысли по проекту «Чемодан на колёсиках», Фирдаус поинтересовался у отца, не пора ли им с Дианой вылетать в северную Италию для организации нового производства?

Вот, Диана обрадуется, — думал Фирдаус. — Лишь бы отец согласился. А там красиво, он там был однажды. Виноградники, монастыри…

— Ты, разве, занимался когда-либо производством чемоданов? — спросил его Тарек.

— Нет, — стушевался Фирдаус.

— И я нет. И никто в нашей семье этим никогда не занимался. Поэтому найдём успешного менеджера средней руки с налаженного чемоданного производства и предложим организовать для нас новое. Это будет для него шанс дорасти до директора, так что будет стараться. А ты свои задачи в Москве знаешь, — добавил отец. — Они никак не изменились. Нужны другие новинки, да сразу со всеми нюансами — где и когда запускать, как по чемоданам.

* * *

г. Москва. Кабинет первого секретаря Пролетарского райкома КПСС.

Вернувшись на работу после обеда в ресторане, Бортко веселился, вспоминая ошеломлённое лицо Захарова, когда он рассказывал ему про «бетонные ботинки».

На самом деле Бортко и сам так же смотрел на Сатчана на совещании по Ганину. Да все так же смотрели. Анализируя потом свою реакцию, Бортко понял, что лично его шокировал не столько способ ликвидации, а сам факт его обсуждения. И при этом он знал, что это шутка! Чёрный юмор, так сказать. Сатчан заранее предупредил. В разговоре же с Захаровым Бортко этого делать не стал. А сначала насладился видом ошеломлённого Захарова, и только потом сказал: «Шутка!». Потом он ему высказал мысль, что Ганин слишком много знает и надо держать его при себе, на виду. Наказать надо обязательно, но лишением доли на время, пока не компенсирует команде убытки.

Захаров сразу успокоился, оживился. А Бортко наслаждался тем, что заранее решил предупредить Ганина, мол, Захаров вычислил как-то твои махинации, но мы вовремя узнали, меры приняли, работу в твою защиту провели, ничего не бойся, он против нас не попрёт, максимум, что сделает, это лишит доли на время. Так что реакция Ганина на угрозы Захарова может оказаться совсем не такой, как тот ожидает…

* * *

Москва. Кабинет второго секретаря Московского городского комитета КПСС.

— Виктор Павлович, вызывали? — зашёл в кабинет к Захарову Ганин.

— Вызывал, — глянул на него исподлобья Захаров и швырнул в его сторону папку на стол.

Ганин поспешно сел и развязал завязки на папке. Захаров молчал, пристально наблюдая за ним. Ганин не белел, не краснел, и, даже, и удивился совсем чуть-чуть.

Каков нахал, — молча злился Захаров. — Думает, я с ним ничего не сделаю!

На самом деле, Ганин эти документы уже видел. Тогда, когда его люди Бортко к стене припёрли. Вот тогда он испугался по-настоящему. А сейчас… Новые коллеги заранее предупредили его о возможных претензиях со стороны Захарова и их последствиях. Так что он был спокоен и равнодушно смотрел на краснеющего от злости Захарова.

— И что дальше? — вернул Ганин папку Захарову.

—