Он потряс меня:

— Ты работаешь на Центавр — получай от меня приказ.

Я резко сел, Джиро даже не успел пошевелиться. Схватил его за локоть.

— Ты хочешь знать, что я сделал с Дэриком?

Джиро открыл рот, затем стал отчаянно вырываться, извиваясь, как змея.

Я оттолкнул его.

— Иди к черту.

Джиро поспешно отступил к двери, я прочел в его мозгу смесь ослиного упрямства, благоговения и ужаса. Дверь с грохотом захлопнулась.

Я лег, пытаясь заснуть. Но адреналин скакал в моих венах, как взбесившийся конь: я вспомнил, где нахожусь и почему. В конце концов я заставил себя встать и заковылял в ванную. Холодный душ приятно покалывал кожу, взбадривая тело и мозги.

Выйдя из ванной, я посмотрелся в зеркало: чужие глаза, взлохмаченная голова. Волосы стояли колом даже после душа: Брэди дал отличное средство. Интересно, не придется ли бриться наголо, чтобы избавиться от этой прически?

Я вернулся в комнату. Ночное оцепенение не проходило. Я натянул на себя форму, чувствуя отвращение и к форме, и к поблескивающим на ней знакам корпорации, и к тому, что они символизировали.

— Откуда у тебя шрамы на спине?.. Ты наемник? Ты был на войне?

Из дверей за мной наблюдал Джиро.

— Нет. Да… вроде того. — Я схватил первую попавшуюся рубашку и поспешно натянул на себя.

— Я хотел бы быть тобой, — сказал Джиро, мечтательно глядя в потолок.

— Нет, ты не можешь хотеть этого. Глупый маленький шельмец.

— Это татуировка?

— Да.

— А почему у тебя на попе знак дракона?

Я посмотрел на голубую ящерицу, ползущую вверх по бедру. Вокруг ее головы мерцало ожерелье из перьев или язычков пламени; мне было трудно разглядеть ящерицу и поэтому я не мог сказать перья это или пламя.

— Это не дракон.

— Нет, дракон. И солнечные лучи…

— Просто ящерица.

Тут мне на глаза попался лежащий на ворохе одежды тюбик с гелем. Я сунул его Джиро.

— Вот. Взлохмать волосы и зафиксируй гелем, — посоветовал я, надеясь избавиться от Джиро. Но мальчик прошел в комнату и расположился перед зеркалом в ванной, как в своей. Я побыстрее оделся.

— Эй, не получается! — Джиро высунул голову из ванной, как раз когда я собирался улизнуть.

Я остановился и посмотрел на него. Его длинные, до плеч, волосы не хотели вставать дыбом и мягко падали на лоб, черной занавеской закрывая лицо. Я прикусил губу, чтобы не рассмеяться.

— У тебя слишком длинные волосы.

Джиро откинул челку назад и покосился на меня.

— И что мне делать?

— Отрежь их, — сказал я и вышел из комнаты.

Все еще спали, даже слуги. Я спустился по лестнице, стараясь не шуметь, радуясь, что никого не встретил. Поплутав по дому, я нашел кухню, огромную, как склад, но значительно чище. Голод приглушил мое беспокойство: я переходил от стола к столу, изучая устройство всяких кухонных штук до тех пор, пока один из блоков не выплюнул стакан с горячим кофе прямо мне в руки. В дальнем конце кухни я заметил дверь, ведущую в небольшой дворик. Я вышел и сел на деревянную скамейку, прихлебывая кофе, слушая птичье пение и дожидаясь восхода солнца и всего того, что судьбе вздумается мне преподнести.

— Хочу есть, — раздался голос. За словами я почувствовал живую запутанную ткань детского мозга. Из кухни во двор, завернутая в одеяло, прошаркала Талита, сонно подмигивая своим ботинкам-жукам. Одеяло волочилось за ней по земле.

— Попроси маму, — сказал я. Черт возьми, я не хочу прислуживать каждому Та Мингу, которому взбредет в голову посмотреть на меня.

— Она спит. — Талита остановилась передо мной, пряча лицо в одеяле.

— Попроси брата, он не спит.

— Джиро меня и разбудил.

— Меня тоже, — вздохнул я.

— Вчера он сказал, что я не получу сладкого… — Серые глаза наполнились слезами. — Он сказал, что мне не дадут сладкого, потому что я плохая девочка — заснула за столом. Он съел мой десерт.

Я встал, когда влажная волна ее страдания затопила меня.

— Твой брат — жулик. Возьми. — Я полез в карман, вынул оттуда все, что у меня было, — леденцы и орехи, которые вчера вечером стащил за обедом. — Я приберег для тебя кое-что. Ешь. — Я пересыпал конфеты и орехи ей в ладонь.

Ее глаза стали большими и круглыми. Она вскарабкалась на скамейку и начала есть, поглядывая на меня.

— Ты мой личный друг, да?

— Да. — Я улыбнулся и погладил Талиту по голове. Может, она так всем говорила, но мне-то какое дело. Я пошел в кухню, чтобы съесть еще чего-нибудь.

Чье-то изумление настигло меня сзади. Изумление, переходящее в гнев. Я обернулся. На пороге стояла леди Элнер. Она не ожидала кого-либо здесь встретить, а меня — тем более.

Увидев ее лицо, я почувствовал себя виноватым, как будто меня застали врасплох: я воровал еду, вместо того, чтобы просто ее приготовить. Я заставил себя выдержать ее взгляд, вспоминая, что в конце концов имею право есть.

— Вы очень рано встали, мез Кот, — с сожалением произнесла она.

— Да и вы тоже, — сказал я, не найдя других слов. — Мадам.

— Я всегда встаю очень рано. — Она медленно прошла в кухню и налила себе чаю. — Я ценю время, когда я одна, день еще не начался и никто меня не тревожит. — Элнер стояла ко мне спиной, но я чувствовал острые края каждого слова. — А вы всегда поднимаетесь так рано?

— Нет, мадам. Я люблю ночь: это то, к чему я привык.

Мой второй завтрак выскользнул на стойку передо мной. Я взял поднос, чувствуя на себе вопросительный взгляд Элнер.

— Я не собирался вставать, потому что поздно лег и Долго не мог заснуть. Думаю, просто не успел привыкнуть к земному времени. Я не ожидал, что вы встанете тоже.

— Да? Почему?

Не подумав как следует, я брякнул:

— Вечером, когда я не спал и вы были… — Я осекся, но было слишком поздно: Элнер вдруг поняла, что я имел в виду. С лица Элнер исчезло всякое выражение, но внутри она в ужасе отпрянула, как будто я застал ее голой.

Я поставил поднос с едой на стойку.

— Пойду, попробую заснуть, — пробормотал я, ощутив досаду и разочарование: я только что разрушил едва установившееся между нами доверие. Глядя в пол, я поплелся к двери.

— Пожалуйста, будьте готовы через три часа отправиться в город. Я собираюсь в Комитет, — холодно сказала Элнер. — Мне сказали, что вы будете сопровождать меня.

— Да, мадам, — я наклонил голову, не поднимая глаз. Мне хотелось провалиться сквозь землю. Я шел через коридор, когда услышал крик Талиты: «Тетушка, смотри: вкусненькое!»