Это очень приятно! Это очень горячо! Будто он знает и задевает каждую особенную точку. Разрядка подступает все ближе и ближе. Я уже в шаге от пика, и…

Тут происходит то, чего совсем точно не должно было произойти в этот момент.

Я улавливаю знакомый аромат сирени. Щекочущий, волнующий, тяжелый. Аромат, смешанный с мужским возбуждением. Какого черта?!

Перемещаю пальцы с плеч на голову Федора и понимаю, что не ощущаю короткого рыжего ежика. Мои пальцы тонут в мягких, длинных кудряшках. Сердце набирает разбег за миллисекунды.

Я слышу хриплое мужское:

— Вот так, девочка моя… да…

Но это не голос Феди.

Это…

Да быть того не может!

Я резко распахиваю глаза.

Твою мать!

Встречаюсь не с зелеными Федора. А с карими, жгучими глазами Нагорного, нависшего надо мной всей своей широкоплечей фигурой.

Секундная заминка, и до меня доходит еще кое-что важное.

Я не у себя дома, отлюбленная на столе своим женихом. Я в Сочи. В долбаном номере для новобрачных. На огромной кровати, и… все это был не сон!

С моих губ срывается оглушительный визг…

Глава 11. Выспался он!

Стеф

Демон-босс: “Ростовцева, ты где?” — прилетает мне в мессенджер.

Я мажу взглядом по экрану. Неторопливо допиваю воду в стакане. И только потом набираю ответ:“В паназиатском ресторане при отеле”.

Смысла прятаться нет, у нас сегодня первый рабочий день. Все равно найдет.

Отправляю, получая через мгновение приказ:

Демон-босс: “Жди меня там. Скоро буду”.

Да, капитан!

Блокирую и откладываю телефон.

За окном раннее утро. В ресторане помимо меня и официантов — ни души. Нет таких долбанутых на голову туристов, которые идут на завтрак ровно в семь утра. Я тоже была бы рада поспать еще часик-другой, но диван в гостиной номера приказал долго жить моему позвоночнику.

У меня болит все! От мизинца на пальце до последнего волоска на голове. Каждая мышца, каждый нерв. Я предпочла досрочно закончить свои сегодняшние мучения и, приняв душ, вот уже час как сижу в ресторане, наблюдая за медленно просыпающимся черноморским побережьем. Благо, угол обзора отсюда шикарный и кресла мягкие…

“Я выныриваю из эротического сна, как новичок аквалангист с десятиметровой глубины. Резко, больно и с перепадом давления! Собственный визг режет слух, приходится захлопнуть рот и скинуть с себя Нагорного, пихнув его в грудь с такой силой и прытью, которой сама от себя не ждала. Парень аж отлетел на другую половину кровати.

Путаясь в простынях и подушках, я подскакива, и щелкаю выключателем, врубая ночник. Рассеивая отвратительно интимный полумрак, кричу:

— Какого черта ты творишь, блин?!

Злая, взъерошенная, с горящим взглядом и разомлевшим телом, которое вата! Каждая клеточка требует продолжения. Между ног тянет от неудовлетворенности. Я была уже на гребаном пике! Я же чуть… Прямо с ним…. Здесь… Капец!

Стекаю ногами на пол, сообразив, что на мне нет ничего, кроме насквозь мокрых трусов. Стягиваю на себя одеяло. Впадаю в еще большее бешенство, потому что оно перестает прятать от меня то, что ниже пояса Сережи. А у него стоит! Ткань боксеров просто не в силах удержать ту мощь, что предположительно должна удерживать. Охренеть!

— Ты чертов извращенец! Спрячь это!

— Тс-с-с, не вопи, спокойно, — поднимает руки парень, и не думая прикрываться. — Это просто физиология, Карамелька. Он не ложится по приказу. Увы. Я пробовал.

— Ты чуть меня не изнасиловал!

— Протестую, — хмурит брови. — Это называется не так.

— А как?! Засунуть руку в трусы чужой спящей девушки — как это называется?!

— Возможно, я просто хотел сделать тебе приятно?

— Приятно делают по обоюдному согласию, Сер-режа!

— Ты согласилась.

— Когда это?!

— Ты сказала: «м-м-м, да, еще» — конец цитаты.

— Ты надо мной издеваешься?!

Он ржет. Нагорный смеется, глядя мне в глаза.

Смешно? Ему смешно?! Наглец. Паразит. Извращуга!

Я хватаю с кровати подушку, запуская прямо в его наглую морду! Парень уворачивается.

Следом летит вторая подушка. За второй третья. Нагорный пляшет по спальне отскакивая из угла в угол. Я закидываю его всем, что попадается под руку, воплощая свой отвратительный сон в реальность. Первую его часть! На вторую может закатать губу!

Останавливаюсь только, когда рука ощущает тяжесть настольной лампы, которую я умудрилась содрать с тумбочки и вырвать из розетки…

— Все, успокоилась?

— Как ты оказался в моей кровати?

— Поправочка — это наша кровать.

— Ни черта подобного! Я первая на нее легла!

— Да, — кивает, Нагорный, — когда я уже на ней спал.

— Брехня!

— Ты вырубилась рядом со мной Стеф. А потом начала лезть во сне обниматься. Я, блть, не железный! Я не могу прикидываться бревном, когда ко мне прижимается горячее женское тело!

— Тело?! — рычу, стискивая зубы. — Я тебе не «тело»! Бабы, скачущие на твоем члене — тело, я не такая, ясно?!

— Ясно. Ты можешь перестать так орать? Мы сейчас перебудим весь отель. Уже все побережье знает, что “ты не такая”, а я “маньяк-насильник”. Заканчивай. Ничего не случилось криминального. Теб, вон вообще понравилось!

— Ни капли. Это было ужасно!

— Повторяй себе это чаще. Может, однажды сила самовнушения сработает.

— Я тебя прибью…

Перехватываю лампу двумя руками и обегаю вокруг “аэродрома”. Нагорный в два счета перемахивает по матрасу через кровать. Поднимает руки:

— Спокойно, Карамелька. У тебя упало, — стреляет глазами.

— Что? — смотрю вниз. — Твою ж… — ныряю под кровать, подтягивая и возвращая на место съехавшее одеяло. — Хватит глазеть! — шикаю на парня, кое-как обматывая все два с половиной метра вокруг своей голой груди.

— Я ничего не видел, — заявляет мне с честными глазами Сережа. — В этот раз…

— Лучше замолчи!

— Тс-с-с, на полтона ниже, Стеф.

— И да, — понижаю голос до шипящего шепота, — я не могла лезть к тебе обниматься! Я вообще не люблю обниматься во сне, чтобы ты знал! — топаю босой ногой, краснея до кончиков ушей.

— То-то оно было заметно. Вцепилась руками и ногами, как клещ.

Я снова замахиваюсь лампой. Но вовремя себя торможу. Не хватало еще из-за него за решетку загреметь. Мной сейчас руководит таких масштабов бешенство, что организовать смерть по неосторожности как не фиг делать.

— Идиот! Какой же ты все-таки идиот!

Я грохаю многострадальную лампу на стол. Хватаю с пола одну из подушек, сгребаю с тумбы телефон и топаю в гостиную.

— Куда?

— Спать. Подальше от тебя. Или в тебе взыграло благородство, и ты решил самоизгнаться на диван?

— Карамелька, не дури! Ты не сможешь там спать. Диван неудобный. Вернись в кровать.

— Не дождешься. Я лучше лягу на полу, чем рядом с тобой, Нагорный. Ты бессовестная сволочь, не умеющая