Внимание! Универсальным является только отражение разных процессов и феноменов в психике. Но эта универсальность не имеет обратной силы. К сожалению, об этом часто забывают, и тогда возникают наивные попытки прямого воздействия на соматику одним лишь усилием мысли. Часто нам приходится слышать от недалёких людей фразы вроде: «все болезни от плохих мыслей и слов», «пойду закажу у бабки-знахарки порчу на соседа, мысль-то материальна». Так вот, это не имеет к психоанализу и к психосоматике никакого отношения.

Да, мы многого не можем представить. Но уж если представление сформировано, то психика отыгрывается на нём по полной: встраивает в ассоциативные цепочки, делает фетишем отпущения для невроза навязчивости, мифологизирует, нагружает символическим подтекстом… В общем, обращается как с объектом. Поэтому мы и определили представление как объект психического содержания.

Возвращаясь к раку-богомолу: мы не можем представить его чувственный опыт, но мы можем сравнить числа 16 и 3, можем встроить информацию об этой креветочке в общую «картотеку» наших знаний по нейрофизиологии. В конце концов, мы можем вытащить из ракообразного его нейроны, соединить их с искусственными нейронами и убедиться, что теория работает на практике. Подобные эксперименты уже лет десять как в моде. Это объективный уровень, допускающий прямое измерение.

У нас есть набор знаний о мире. По большей части это — субъективные убеждения. Но наша психика умеет синтезировать новые знания на основе старых. Обобщение, поиск различий, прогнозы, гипотезы, дедуктивный метод — всё это мы умеем, и это объективно наблюдаемые навыки. Воплощение наших новых знаний в новых материальных объектах (коллайдере, айфоне, золотом унитазе) — это тоже объективный уровень.

За походами к холодильнику, бессонницей и лишним весом стоят самые разные личные истории и субъективные переживания. Но лишний вес, как и объем талии, — тоже объективные данные, допускающие прямое измерение. И успешно сброшенные (после прохождения анализа) килограммы тоже можно подсчитать. Хотя аналитик вроде бы взаимодействует с субъективными переживаниями клиента. Впрочем, так ли это? Клиент ведь говорит (или не говорит) вполне конкретные вещи. Мы не можем проверить высказывания клиента, но сам факт речи — объективная реальность.

С точки зрения теории представлений психосоматика — это область пси-пространства, в которой все представления объективны как психически, так и соматически. То есть у вас может быть много субъективных фантазий, домыслов, рассуждений, философских взглядов. Но найдётся в вашей психике парочка представлений, которые (хоть и являются плодами субъективного опыта), являются объективной силой, с которой вам приходится считаться.

Но как же так? Вы — субъект, вы приобрели опыт, на основе вашего опыта ваша психика создала ваши представления. Почему вы не можете просто поменять одни представления на другие? Не напоминает ли задачку с нейронами? Но нейроны объективны. А представления — вот они, в коммуникационном поле, доступны для речевого воздействия. Почему нельзя просто поговорить с человеком и вместе присесть на диету? Или на три диеты, если на одной не наешься?

Вообще-то можно. Как правило, простого разговора достаточно. Сколько девушек с избыточным весом после простого разговора со своими бойфрендами садились на диету? Наверное, у каждой был такой опыт или хотя бы такие мысли. И многие успешно сбрасывали лишние кило при моральной поддержке близких. Но были и такие, которые уже не могли остановить сброс веса и приобретали анорексию. А тут уже и статистика смертности среди больных анорексией… Простого разговора бывает достаточно.

Бывают и хорошие примеры простых разговоров. К одному дантисту друг привёл сестру с острым флюсом. Надо было срочно резать, не откладывая. Но муниципальные клиники тогда переживали не лучшие времена. Анестезии на всех не хватало. Но друг хорошо знал и психологию, и характер своей сестры. Сестрица была очень внушаема. О чем друг и сообщил дантисту.

Тогда дантист разыграл небольшой спектакль. Сделал пациентке укол-пустышку куда-то в десну. Потом спросил, чувствует ли пациентка ватку. Пациентка чувствовала. Хотя ватки во рту никакой не было. «Действительно, внушаемая», — подумал дантист и, подождав пару минут, снова спросил про ватку. Пациентка догадалась, что врач ждёт, когда подействует анестезия, и внимательнее прислушалась к своим ощущениям. И, разумеется, никакой ватки она у себя не обнаружила, о чем и сообщила.

Дантист к этому моменту уже вжился в роль доктора Шарко и стал уверенным голосом как бы спрашивать (на деле — убеждать) пациентку о различных ощущениях. Язык тяжелеет? Тяжелеет. Нижняя челюсть немеет? Немеет. Губы пересыхают? Пересыхают. Флюс чуть-чуть ноет? Чуть-чуть (а до посадки в кресло боль была дикая). Кстати, язык у пациентки действительно отяжелел, как при настоящей анестезии.

Остальное — дело техники. Пациентка не успела ничего заподозрить, а флюс был вычищен. При обычных обстоятельствах человек вряд ли вынес бы подобную процедуру. А вы говорите, что быть внушаемым — это плохо. Не всегда.

Обратите внимание: врач помогал пациентке как можно ярче и подробнее представить состояние анестезии. Вспомните пучок связей, где только сумма всех сигналов может преодолеть порог активации.

Похожая методика, если верить Мишелю Фуко, используется католическими священниками. Беседуя с юными воспитанниками на исповеди, духовник не просто слушает, а задает вопросы вида «а не делал ли того-то и того-то». Это «то-то», как правило, оказывается каким-нибудь проявлением подростковой сексуальности или «блудных» мыслей. Так духовное воспитание искусственным образом пробуждает в подростках ту самую сексуальность. Их заставляют представить себя греховными и похотливыми. Вот так под видом духовного воспитания продвигается адская смесь полового просвещения и культа стыдливости.

И эти представления, сформированные в детстве и юности, засели в психике настолько крепко, что религиозные и праведные люди всю жизнь борются с навязчивыми развратными мыслями. Значит ли это, что «религия — яд, береги ребят»? Нет. Вряд ли это какой-то страшный заговор между церковью и психоаналитиками. Они нам — идеальных пациентов, мы им — чёрный пиар. Просто некоторые католические священники любят обсуждать половые вопросы с малолетними прихожанами. Оставим это на совести внутренних комиссий Ватикана.

Обратите внимание, что в формировании представлений главную роль играет речь. Пациентка представила состояние анестезии после разговора с врачом. Священники используют слова (надеемся, что только слова), чтобы создать в неокрепшей психике представление греховности.

Среди всего этого потока рассуждений наиболее непонятно одно: зачем? Зачем мы рисовали какие-то цепочки с пучками и кустиками? Рассказывали байки про незнакомого кота? Учили дантистов нехорошим вещам?

Во-первых, ещё ни один психоаналитик не пытался описать переход от нейронов к представлениям. Современные аналитики думают, что представления — это те же нейроны, только называются по-другому. Чаще всего наши так называемые коллеги попросту избегают сложных тем и уводят дискурс в гуманитарное болотце. А вы теперь прекрасно знаете, что психическое пространство представлений — это топологическая изнанка нейронной сети. И умеете переходить от нейронов к представлениям и обратно. Получается, вы круче современных психоаналитиков.