– Сейчас вы ехидно спросите, не знаю ли я, как погиб Батогов. Нет, не знаю. Но обязательно выясню и поставлю свечку за упокой его души. С чистой совестью и с легкой душой. Врать не буду, мне выгодна смерть Петра Яковлевича.

– Как и смерть Кузьменко.

– Не надо за меня говорить, – жестко сказал Кислов, предостерегающе глянув на Дымова. – Я сам за себя скажу.

– В присутствии адвоката.

– Разумеется.

– Вы ведете себя как человек, которого застали врасплох. Признайтесь честно, вы ведь не ожидали здесь увидеть сотрудника уголовного розыска.

– Ну почему же? Я допускал такую возможность.

– Но к Ольге Дмитриевне вы пришли вовсе не для того, чтобы поговорить со мной.

– Я пришел, чтобы поговорить с ней.

– О чем?

– Это мое личное дело, – отрезал Кислов.

– У меня еще нет вашего личного дела, но оно уже кажется мне довольно подозрительным.

– Поверьте, я не имею никакого отношения к убийствам, которые вы расследуете.

– Кузьменко застрелился. Шишков повесился. О каких убийствах вы говорите?

Не сводя с Дымова глаз, Кислов медленно набрал в легкие воздух, давая понять, что больше не скажет ни слова.

Дымов усмехнулся. Этот прохиндей говорил витиевато, без запинок, правильно подбирал нужные слова, хотел казаться умным, невозмутимым и беспристрастным. Но чувство вины сбивало его с ритма, заставляло совершать ошибки. Именно поэтому он очень быстро слился и заговорил об адвокате.

Дымов ему не верил. Грозные предостережения этого господина не произвели на него впечатления. Хотя он и понимал, что связываться с Кисловым смертельно опасно. Если этот тип допустил несколько ошибок в одном только разговоре, то и в жизни он мог совершить непозволительную глупость.

– Это ведь вы искали дочь и любовницу Батогова, – сказал Дымов, кивком показав на дом, из которого выходила Комарина. – Это вы спрашивали про них у Ольги Дмитриевны.

Кислов качнул головой, отказываясь от разговора. Он явно был выбит из колеи, поэтому не любовался своей игрой. Да и как мог восхищаться собой освистанный актер?

– Боюсь, что мне нужно будет записать ваши данные, – с угрозой в голосе сказал Дымов.

Кислов едва заметно качнул головой, достал из кармана визитную карточку и протянул ему.

– До встречи! – сказал он.

– Я вас не отпускал! – вскинулся Дымов.

Но Кислов уже выходил за калитку.

На его месте появился парень плотного сложения. Широкий крепкий лоб, густые черные брови, искривленная перегородка носа, ехидная ухмылка.

– Юрий Павлович! – Комарина бросилась к воротам в состоянии, близком к панике.

Но к тому моменту, как она подбежала к его «Лексусу», Кислов уже сел в него и заблокировал за собой дверцу. Можно было оттолкнуть его телохранителя, который еще только занимал свое место за рулем автомобиля, но Комарина не рискнула лезть к нему под руку.

Дымов вынул из кармана мобильник. На месте убийства работали группы из Краснодара и районного ОВД, но выезд из поселка перекрывала только местная патрульно-постовая служба. Вряд ли эти ребята смогут остановить Кислова. Для них он и царь, и бог, и даже полицейский начальник. Попытка, как говорится, не пытка, но у Дымова не было номера, по которому он мог связаться с нарядом. Сперва ему нужно было переговорить с местным начальством, но пока то-се, Кислов будет уже далеко.

Комарина шла на него как человек, укушенный зомби. Взгляд ее был еще живой, но уже перерождался, наливался кровью.

– Что вы наделали? – зло спросила она.

– Спокойно, Ольга Дмитриевна, не волнуйтесь! – сказал Дымов и приготовился ловить ее за руки.

– Мне же теперь жизни не будет, – заявила она и остановилась.

– Мы ведь все равно узнали бы, что варится тут, на вашей кухне.

– Что мне теперь делать?

– А что сделала дочь Батогова? Да и его любовница?

– На море уехать? – Комарина задумалась.

– А Галина и Эльвира прячутся на море?

– Почему на море? – встрепенулась женщина.

– Вы же сказали про море.

– Я сказала? Да ну вас к черту с вашими хитромудростями! – заявила Комарина и стремительно направилась к своему дому.

Если бы Дымов не посторонился, то она сшибла бы его с ног.

– Вам обязательно нужно уехать, – бросил он ей вслед.

В ответ женщина громко хлопнула калиткой.

Дымов цокнул языком, в раздумье провел пальцами по затылку.

«Похоже, Комарина знает, где скрываются дочь и любовница Батогова, – подумал он. – В принципе, можно надавить на нее, узнать, но что это мне даст? Вряд ли Галина знает, кто убил ее отца. Она может только догадываться об этом. Но так и у меня есть своя пища для размышления».

Море чистое, теплое, дно, правда, скользкое, но так идти по нему далеко не нужно. Уже в пяти метрах от берега по шею. Заходишь в море, ложишься и поплыл.

Правда, плавал Данила недолго. Маше вода показалась холодной, она окунулась и подалась на берег. Ему же без нее не хотелось оставаться нигде, даже в море.

Еще тут в любой момент могла появиться Венера. Вроде бы она мудрила с Олегом, даже к себе в номер его позвала, но все это делала назло Даниле. Во всяком случае, так ему казалось.

Теперь у Данилы был свой номер. Директор базы легко пошел ему навстречу, сдал люкс в пустующем доме. Правда, парню пришлось за это немного накинуть сверху. Номер двухкомнатный, но с одной большой кроватью.

Был там еще и диван, но Маша на него даже не глянула и Даниле не намекнула. Хотя и кровать она не торопилась осваивать, даже не присела на нее.

Они быстренько разложили вещи, собрались и отправились на море.

– Домой? – спросил Данила.

Маша задержала на нем взгляд, размышляя над его вопросом. Он назвал номер их домом. Ей, похоже, это понравилось.

Пляж пустовал, обитатели базы разбрелись по номерам, на территории не было ни души. Данила и Маша проходили мимо гостевого дома, который еще утром по праву могли называть своим. Крыльцо вот-вот должно было скрыться из вида, когда на нем появилась Венера в своем пляжном платье. Данила ее заметил, а она его нет. Да и Маша не увидела эту особу.

Парень с облегчением вздохнул. Что-то не хотелось ему попадаться ей на глаза. Он никого не желал видеть. Теперь ему нужна была только Маша. И сейчас, и, возможно, всегда.

– Я в душ! – проговорила она уже в номере.

– Давай! – сказал он.

Она хотела что-то спросить, причем с возмущением и даже обидой, но махнула рукой и скрылась в ванной.