же в тюрьме содержались убийцы и террористы, маньяки и прочее отребье. Сюда спускали самых отъявленных проходимцев, и они могут оказаться на свободе в любую секунду.

— Почему охранники так беспечно стояли у входа? — удивился Онегин, выглядывая из машины.

Пока вопросов выходило больше, чем ответов.

Но все же охрана бегала везде. Кто-то пытался убрать обломки, кто-то командовал что и как делать.

Павел вышел из машины, достал меч и направился ко входу в тюрьму.

Поднявшись по лестнице, он увидел странную девушку, замотанную в платки.

— Девушка, уходите! Вам тут находиться небезопасно, — сказал он, быстро прикинув, что это не могла быть одна из заключенных. Все же тюрьма мужская.

— Ваше высочество… — выбежал откуда-то охранник. — Этой девушке можно остаться…

В глазах читался страх. Он то и дело косился на странную особу.

Павел еще раз присмотрелся к незнакомке, но никакой враждебной энергии от нее не исходило. Он вообще ничего не заметил.

Простой человек?

В глубине здания послышались крики. Павел сильнее сжал меч и включил ауру. Охранник, который только что выбежал к нему, моментально упал в обморок.

Пройдя чуть дальше, цесаревич обнаружил, что все двери повыбивали.

— Евгений Родионович, пожалуйста, проследите за остальными, а я посмотрю, что там.

— Может мне пройти с вами? — поинтересовался Онегин.

— Не стоит…

По мере продвижения по коридорам тюрьмы, Павел обнаружил, что многие клетки открыты, и про себя он подумал, как бы не пришлось сражаться со всеми этими психами.

Но, дойдя до первой клетки, он обнаружил, что заключенный вжался в угол и мелко дрожал.

— Я видел… — бормотал мужик. — Видел! Его глаза!

Романов нахмурился. Очередной маг решил организовать побег?

У остальных заключенных оказалась примерно такая же реакция. Они кого-то или чего-то боялись.

Романов практически дошел до того места, откуда недавно доносились крики. Осталось только повернуть, и все выяснится.

— … вот и умник! — послышался довольный мужской голос.

И через секунду навстречу цесаревичу вышел виновник всего безобразия.

Кудрявые белые волосы и небесно-голубые глаза буквально светились в полумраке тюрьмы. Миловидное лицо можно спокойно отправлять на обложку модного журнала.

— Есенин! — моментально вспыхнул Павел Романов. — Ты что творишь⁈

Саша выпучил глаза, сделав по-детски невинное выражение лица, и развел руками. Присмотревшись, цесаревич увидел на кончиках пальцев капли крови.

— А что? Я просто зашел узнать то, что ты, дорогой Паша, никогда бы не вытащил из него, — улыбнулся Есенин и пошел к выходу.

— Стоять! — Романов вытянул вперед меч.

— О, Паша, ты не туда воюешь, — сказал Есенин, и его невинная улыбка переросла в хищный оскал. Сделав шаг к мечу, он уперся лбом в острие. — Ну давай, герой, рискуй!

— Что ты сделал⁈ — еще раз повторил Павел.

— Я же сказал, узнал информацию про хаос.

— Зачем ты разрушил тюрьму? — махнул цесаревич головой.

— Я ее не рушил, — хихикнул Есенин. — Только дошел до нужного мне человека, — он выглянул за спину Павла, где не было половины дверей. — А ты про это… Ну, меня не пускали, а я им говорю: «Пустите! Я ничего плохого не сделаю, мне нужна только информация!» — писклявым голосом сказал он. — Но меня не пустили…

— И ты решил пройти сам? Ты же мог кого-нибудь убить!

— Я что, по твоему, психопат? — глядя в глаза цесаревичу, улыбнулся Есенин. — Проверь, никто не пострадал! — он вытер кровь с пальцев о тряпку у стены. — Ну почти… Но никто не умер!

— Ты вторгся в государственное учреждение, подверг опасности охрану и остальных заключенных, я этого просто так не оставлю! — сказал Павел, но меч опустил.

Улыбающийся Есенин, увидев, как Романов убрал меч, моментально погрустнел.

— Но я сделаю все по правилам, — сказал Романов. — Не думай, что и этот поступок отец спустит на тормозах.

— К сожалению, все зависит от информации, которую я получил, — вновь улыбнулся Есенин. — И поверь, Петр Петрович закроет глаза на эту маленькую шалость, когда узнает все, что мне удалось вытянуть с того бедолаги, — он махнул рукой за спину. — Короче, ему нужен доктор.

И вздохнув, Есенин пошел к выходу.

— Зачем ты разрушил тюрьму⁈ — опять повторил Павел. — Отвечай!

— Знаешь, иногда так скучно, что хочется побуянить…

Когда Есенин оглянулся, Павел увидел красный огонек в его глазах. И он знал, что это могло значить. Отец рассказывал про особенность Есенина, но цесаревич все же думал, что это просто прихоть самого Александра.

— Паша, при всем уважении к тебе, ты нихрена не знаешь, что такое — быть Александром Есениным. Каждое принятое решение влияет абсолютно на все! Ты правильно сделал, что приехал. Проверь камеры. Ты хороший, но не лучший.

После этого, он прошел к выходу. Там поманил рукой ту самую девушку в платке, и они ушли.

— Это какое-то безумие… Просто безумие, — прошептал Павел. Он посмотрел на кончик меча. В том месте, где он соприкоснулся с лбом Есенина, металл едва заметно расплавился.

Кто знает, что бы случилось, если бы они начали битву. А Александр был достаточно импульсивным и не стал бы ждать, пока из тюрьмы выведут всех людей или они с Есениным переместятся в безлюдное место. Ему просто было наплевать на человеческие жизни.

Но что им движет? Зачем он продолжал ходить по грани добра и зла? Это оставалось загадкой. И хорошо, что пока он чуть-чуть клонился в сторону добра.

Романов пошел в комнату охраны, где стояли камеры. Там уже находился Онегин и о чем-то говорил с управляющим.

— А что мы могли сделать? Он бы просто стер нас с лица земли! — в истерике кричал полноватый мужчина.

— Так, покажите мне записи из камеры, откуда вышел Есенин! — рявкнул Павел.

У него не было настроения успокаивать эмоционального управляющего.

Суровый тон подействовал, как чан с холодной водой — мужчина быстро защелкал по кнопкам, и на экране появилась картинка.

И сперва все было даже прилично, но потом вокруг Есенина образовалась белая аура с нотками красных оттенков. Человек перед ним повис в воздухе. Руки и ноги захрустели.

Павел нажал на паузу.

— Выйдите, — посмотрел он на управляющего тюрьмой.

Мужчина без лишних слов вышел.

— Это оно? Родион Павлович? — махнул Романов головой на экран.

— Да, — спокойно