– Ага, хочу узнать, что у тебя в штанах, – ответила она, усмехнувшись. После чего приступила к развязыванию шнурков, держащих на месте указанные штаны.

– Ну, я думаю, что мы должны как-то познакомиться, прежде чем…

Девушка взяла ладонь Монаха и положила себе на грудь. Из горла бедняги вырвался тихий стон. Бриана улыбнулась, снова предъявив стоматологические дефекты, а потом на ее лице появилось разочарование.

– Кончил ты, что ли?

Люциус кивком подтвердил. На слова отважиться не мог.

– Вечно, курва, одно и то же.

Привела платье в относительный порядок и гневно вышла наружу, хлопнув дверью.

– Прошу прощения, – пролепетал Люциус, несколько запоздало, зато искренне.

Дункан смотрел на пляшущих, сидя у входа в Каменный Зал. Не мог решиться на очередную дискуссию со старцами, и не было желания возвращаться на танцы. Никогда его не радовало проведение времени в толпе. Он умел неплохо танцевать, шутить, поддерживать разговор и флиртовать с девками, но первые три рода деятельности никогда не доставляли ему настоящего удовольствия, а на последний у него не было в этот момент желания.

– А, вот ты где, – обрадовался Олаф, нетвердым шагом выходя из здания. – Бросил меня там одного с этими стариками.

– Думаю, что ты отлично справляешься.

– Чушь, пришлось их споить, чтоб наконец заткнулись. Приказ был поддерживать порядок, а не ерунду обсуждать с бандой дедов. И ведь они все даже младше меня, – заявил он с упреком, после чего отвернулся и принялся бороться с застежкой ремня.

Дункан вернулся к наблюдению за танцорами. С такого расстояния ему трудно было различить Натаниэля и Клару.

– Возможно, мне придется подать в отставку с поста командира рекрутов, – сказал он неохотно.

– Это уж в зависимости от моего каприза будет, – ответил его командир, опорожняя мочевой пузырь. – А не от какого-то чертова спора.

– Ты знаешь про спор?

– Разумеется, знаю. Эдвин прибежал ко мне, как только ты ему рассказал. Явно у него мозгов побольше, чем у тебя.

– Но мое слово…

– Да по херу мне на твое слово, – прозвучал твердый ответ. Олаф натянул штаны. – Мне твоя честь не нужна, нужна твоя работа. Скажи, парень, неужели ты и правда думаешь, что Князь годен в командиры?

– Он лучше обучен, чем я, ну и…

– Да по херу мне его обучение. Ты в самом деле, что ли, не понял еще? Послушай внимательно. Князю насрать на этих людей, вся округа пусть сгорит, а он и бровью не поведет, лишь бы он смог отличиться и получить плащ. Точно так же и со всеми остальными. Они все тут, потому что обязаны, потому что это для них единственный путь. Однако же то, получите ли вы плащи, не зависит от успеха этого предприятия. Холера, даже мне уже это все осточертело! Я сейчас должен быть в Командории 11. Знаешь, что такое Командория 11?

– Дом Ветеранов.

– Именно. Тепло и сухо, маленький замок над морем далеко на юге, вдали от всяких хлопот. Специально для того, чтоб такие ископаемые, как я, могли спокойно дожить последние годы. Я там уже должен был кости свои старые греть, да этот сукин сын Гроссмейстер сказал «выполни еще одно, последнее задание». А я солдат, получил приказ – надо исполнять. И вот я тут, нянчу банду детишек на краю света. Курва! Встаю на горшок трижды за ночь, стоит у меня уже только по праздникам, и уже на самом деле насрать, пусть тут все хоть сгорит.

Он сплюнул и продолжил:

– Независимо от того, получится тут что или нет, я через год уже буду в дороге на море. – Олаф улыбнулся этой мысли. – А до того планирую пить. Пить много. Поэтому мне нужен кто-то, кто присмотрит за всем этим бардаком.

Махнул рукой вокруг.

– А поскольку ты тут один такой дурак, чтоб серьезно за все это переживать, то это твоя работа.

– А что, если я не хочу ее?

– Хочешь. Я видел, как ты с этими заплесневелыми дедами разговаривал. Уж не знаю почему, но тебе зачем-то реально надо, чтоб это задание было выполнено. В отличие от всех нас. Поэтому ты и командир. Так что веди себя так, как положено по должности, потому что, поверь, у этой банды грязных хамов нет больше никого другого.

Монах медленно открыл двери и выбрался наружу. Не имел представления о том, сколько прошло времени. Казалось, целая вечность. Понятно, не рассчитывал особо на сдержанность Брианы. Медленным шагом двинулся в направлении костров и музыки.

– Ты мог бы и помочь, – услышал чей-то голос.

Обернулся и увидел девушку, затаскивающую бочку на телегу.

– Прошу прощения, – отозвался Монах и быстро поспешил ей на помощь. – Я что-то зазевался.

– Ага. – Девушку не заинтересовали его объяснения. Люциус вдруг понял, что знает ее. Это была Амелия, служащая у старого Нолана, хозяина телеги.

– Я Люциус, – представился он, когда бочка, к счастью полупустая, оказалась на своем месте.

– Знаю, – ответила девушка, спрыгивая с телеги и подходя к остальной части груза.

– Ты Амелия.

– И это знаю, – посмотрела на него ожидающе. Юноша лишь через минуту сориентировался и тоже спрыгнул, чтоб помочь. После этого неудачного начала беседы он не очень знал, что и сказать. Ему пришло в голову похвалиться принадлежностью к Серой Страже, но она и об этом наверняка знала. В свете стоящего рядом факела ее глаза казались невероятно голубыми. Пахла она вином и цветами.

– Спасибо, – сказала Амелия, когда они закатили последнюю бочку. К счастью, все, кроме первой, были пустыми.

– Не за что… Я тут, чтобы помогать… И защищать…

– Ага. – Она отвернулась и отошла на несколько шагов.

Люциус уж подумал было, что она просто уйдет, однако она остановилась у стены ближайшей хаты и начала поднимать с земли что-то. Что-то оказалось самим Старым Ноланом. Люциус стремглав помчался ей на помощь.

– Он немного пьян, – заметил Монах.

– Думаешь?

– Да… то есть… А, это был сарказм. Неглупо.

– Я гляжу, ты и есть тот ученый, о котором все говорят. – Она усмехнулась.

– Правда говорят? А, ну да, опять сарказм. – Они положили мужчину на телегу.

– У тебя в командории много книжек? – внезапно спросила Амелия.

– Ну я не сказал бы, что много. По местным меркам можно сказать, что…

– А можно попросить какую-нибудь?

– Разумеется… Умеешь читать?

– Нет, просто картинки люблю.

– Не знаю, насколько там… Сарказм. Ты сейчас собираешься ехать? Темно ведь…

– Небо ясное, а луна почти полная. А дорога до нашего дома идет трактом напрямую. Бал окончен, кто-то должен уложить его в постель, – указала на старика.