— Поехали вместе в Омбру! — Небесный Плясун положил руку ему на плечо. — Мой конь унесет и двоих, а приют на ночь там всегда можно найти.

Но Сажерук покачал головой.

— Не сейчас, — сказал он и посмотрел на глинистую дорогу. — Сперва мне нужно кое-кого навестить.

7 МЕГГИ ПРИНИМАЕТ РЕШЕНИЕ

Идея пока только брезжила, плавала и мерцала в сознании, как мыльный пузырь, и Лира не решалась даже ухватиться за нее, опасаясь, что она лопнет. Но состояние это было для нее уже привычным: пока что она удовлетворилась этим мерцанием, отвернулась от него, стала думать о другом.

Филип Пулман. Северное Сияние[4]

Мо вернулся, когда они сидели за завтраком, и Реза бросилась его целовать, как будто он отсутствовал несколько месяцев. Мегги тоже обняла отца крепче обычного, радуясь, что он добрался невредимым, но при этом старалась не глядеть ему прямо в глаза. Мо слишком хорошо знал свою дочь. Он сразу понял, что у нее нечиста совесть. И совесть в самом деле страшно мучила Мегги.

Причиной тому был листок бумаги, лежавший наверху в ее комнате среди школьных тетрадок, густо исписанный ее почерком, но чужими словами. Мегги провела не один час, переписывая слова Орфея. Всякий раз, как ей случалось сделать описку, она начинала сначала, опасаясь, что одна-единственная ошибка может все испортить. Добавила она лишь два слова — там, где шла речь о мальчике, в тех предложениях, которые Орфей не стал читать. «И девочку», — вставила Мегги. Два неприметных, обычных слова, до того обычных, что они, надо думать, встречались хоть раз на страницах «Чернильного сердца». Проверить Мегги не могла, поскольку единственный экземпляр находился теперь у Басты. Баста… уже сам звук этого имени напоминал Мегги черные дни и беспросветные ночи, полные страха.

Мо привез ей в знак примирения подарок, как всегда, когда им случалось поссориться: маленький блокнот в переплете собственного изготовления из мраморной бумаги, такого размера, чтобы его удобно было носить в кармане. Мо знал, что Мегги страшно нравится мраморный узор. Ей было девять лет, когда он научил ее, как самой окрасить бумагу такими разводами. Нечистая совесть уязвила ее в самое сердце, когда он положил блокнот возле ее тарелки, и на мгновение ей захотелось все ему рассказать, как она всегда делала раньше. Но ее удержал взгляд Фарида. «Нет, Мегги! — говорил этот взгляд. — Он тебя не отпустит! Никогда, ни за что!» И она промолчала, поцеловала Мо, прошептала «спасибо» и поспешно опустила голову, не в силах выговорить что-нибудь, — такой тяжестью висели у нее на языке несказанные слова.

К счастью, на ее подавленный вид никто не обратил внимания. Все остальные тоже глядели невесело из-за новостей о Басте. Элинор сходила в полицию, как советовал ей Мо, но это посещение отнюдь не улучшило ее настроения.

— Ну что я тебе говорила, — ворчала она, кромсая ножом сыр, словно он был виноват во всех бедах. — Эти кретины не поверили ни одному моему слову. Если в эту форму одеть баранов, толку и то будет больше. Вы знаете, я не люблю собак, но, наверное, придется купить парочку… Таких здоровых черных зверюг, которые разорвут Басту в куски, как только он ступит за садовую калитку. Добстерманов, да, добстерманов! Так ведь они называются, эти псы-людоеды?

— Ты хочешь сказать «доберманов». — Мо подмигнул Мегги через стол.

Сердце у нее упало. Он подмигивает ей, своей обманщице-дочери, которая хочет уйти туда, куда он, по всей вероятности, не сможет за ней последовать. Мать, может быть, ее поймет, но Мо? Нет. Мо не поймет. Никогда.

Мегги до боли прикусила губу, а Элинор тем временем продолжала возбужденно говорить:

— Или я могу нанять охранника. Так ведь делают, правда? С большим пистолетом, или вообще вооруженного до зубов, с ножом, пулеметом и что там еще бывает, и такого роста, чтобы у Басты от одного взгляда на него остановилось черное сердце. Ну как идея?

Мегги видела, что Мо с трудом удерживает смех.

— Как идея? Говорит о том, что ты начиталась детективных историй, Элинор.

— Детективных историй я действительно читала много, — обиженно ответила Элинор. — Они очень поучительны для людей, которые в обычной жизни не слишком часто сталкиваются с преступниками. Как бы то ни было, я не могу забыть нож Басты у твоего горла.

— Я тоже, можешь мне поверить.

Мегги увидела, как отец провел рукой по горлу, словно на мгновение вновь почувствовал на коже прикосновение острого лезвия.

— И все-таки вы, по-моему, зря так переполошились. У меня было в дороге время подумать, и я не верю, что Баста пустится в долгий путь сюда, только чтобы нам отомстить. За что, собственно? За то, что мы спасли его от Призрака? Нет. Он, конечно, давно заставил Орфея вчитать себя обратно. Обратно в книгу. Баста был далеко не в таком восторге от нашего мира, как Каприкорн. Его здесь многое раздражало и пугало.

И Мо стал намазывать варенье на бутерброд с сыром. Элинор, как всегда, смотрела на это с отвращением, а он, как всегда, не обращал на ее неодобрительный взгляд никакого внимания.

— А те угрозы, что он кричал вслед Фариду?

— Он разъярился на мальчика, потому что тот от него ускользнул, — вот и все. Мне ведь не нужно тебе рассказывать, что Баста в ярости способен сказать что угодно. Удивило меня только то, что у него хватило ума догадаться, что книга у Сажерука. А еще хотел бы я знать, где он откопал этого Орфея, который, похоже, умеет читать не в пример лучше, чем я.

— Чушь! — Элинор говорила сердито, но в ее голосе слышалось облегчение. — Не хуже тебя умеет читать только твоя дочь.

Мо улыбнулся Мегги и положил на варенье еще ломтик сыра.

— Спасибо, я польщен. Но как бы то ни было, наш друг Баста, любитель поиграть ножичком, наверняка уже далеко. И, надеюсь, он прихватил с собой проклятую книгу, так что эта история наконец навсегда завершилась. Элинор не нужно больше вздрагивать по ночам при каждом шорохе в саду, а Дариус, будем надеяться, перестанет видеть во сне нож Басты — из чего следует, что Фарид принес нам на самом деле отличную новость! Надеюсь, вы не забыли поблагодарить его как следует!

Фарид смущенно улыбнулся, когда Мо в шутку чокнулся с ним кофейной чашкой, но Мегги заметила тревогу в его черных глазах. Если Мо прав, Баста был сейчас там же, где Сажерук. И все они очень охотно в это поверили. На лицах Дариуса и Элинор ясно читалось облегчение, а Реза обняла Мо и улыбалась, как будто все наконец снова в порядке.

Элинор стала расспрашивать Мо о книгах, которые он так предательски бросил из-за звонка Мегги. Дариус пытался объяснить Резе систему, по которой он хочет заново расставить книги Элинор. Только Фарид сидел, уставившись в свою пустую тарелку. Вероятно, на белом фарфоре ему виделся нож Басты у горла Сажерука.