Спасибо. – Отбросив назад свои прямые черные волосы, она взяла стакан и пригубила джин.

Мина – филиппинка. Идеальные темные волосы, большие темные глаза, изысканные черты лица, широкие скулы и заостренный подбородок. Субтильная женщина маленького роста, она отдавала предпочтение духам или дезодорантам с кокосовым ароматом. Сегодня от нее также пахло кокосом. Я заметила к тому же бисеринки пота у нее на лбу и над верхней губой – ей явно жарковато.

– Вы сумели найти мистера Бликера? – спросила она.

– Да, нашла, – ответила я, опустившись в кресло. Положив ногу на ногу, глотнула еще джина. Несмотря на странное поведение Мины, я немного успокоилась. Уже вошла в привычную для себя роль.

– Что он сказал? – спросила Мина.

Я поведала ей историю моего визита к нему, преуменьшив то эмоциональное воздействие, какое он на меня произвел. Тем не менее Мина слушала меня с широко открытыми глазами. Когда я умолкла, она обхватила свой стакан обеими руками и, допив джин, поставила его перед собой на кофейный столик. Меня удивляло не только то, что Мина не спала в такое позднее для нее время, но и то, что согласилась выпить. Она с трудом усваивала спиртное – оно резко повышало ее давление и лишало сил.

– Ладно, – сказала я, – так что тебя беспокоит?

– Да просто… Я чувствую себя ужасно.

– Из-за чего?

– Из-за того, что случилось с Мэгги.

– Понятно. Я тоже.

Мина пояснила, что из-за этого не смогла уснуть. Стараясь ни о чем не думать, она покаталась по городу и на обратном пути как раз ехала мимо офиса.

Рассказывая все это, Мина скользнула взглядом по коробке с документами на моем столе – я не убрала ее на место. Папки с документами по делу Бишопа, не Мэгги.

– Во всяком случае, – сказала она, – сейчас мне уже лучше. – Приподняла свои тонкие брови. – А вы нашли нужные заметки по делу?

– Нашла… Мина, может, ты хочешь поговорить о Мэгги?

– Нет, – ее обычно гладкое смуглое лицо нахмурилось, – не думаю. А как насчет вас? Могу я вам чем-нибудь помочь?

– Я в порядке. А тебе лучше отправиться домой. Не беспокойся обо мне.

Она с сомнением глянула на меня, но поднялась с дивана.

– Хорошо.

Заверив ее в том, что все будет в порядке, и поблагодарив за беспокойство, я проводила Мину на улицу и посмотрела, как она уехала.

Может, конечно, и не все будет в порядке, и я отчасти жалела, что не посвятила Мину во все подробности. Но с годами я научилась быть более осторожной и менее откровенной.

* * *

Вечером стало прохладнее, но влажность оставалась высокой. Мне поступила пара сообщений от Пола, но они могли подождать. Настал мой черед кататься по городу – хотя, вернувшись в машину и тронувшись с места, я сразу осознала, куда поеду. На бульваре Бронкс-Ривер машин было мало. Фары «Рейнджровера» рассеивали полутьму, освещая идущий на юг серпантин. Я знала этот маршрут как свои пять пальцев.

По мере движения я размышляла о том, как мы блокируем что-то в себе, отрешаемся от чего-то. «Диссоциация» – вот верное слово. Диссоциативное расстройство идентичности. Недавно я побывала на тренинге, где основной докладчик предположил, что все мы в той или иной степени переживаем это расстройство. Все мы так или иначе отрешаемся от каких-то сфер нашей жизни, отделяемся от воспоминаний или прошлых травм. Бо́льшую часть времени мы поступаем так совершенно бессознательно. Но степень у всех разная.

Папка с записями по делу Тома Бишопа лежала рядом со мной на пассажирском сиденье, а я уже проезжала по спящему Бронксвиллу. Вдоль главной магистрали темнели витрины магазинов. Свернув налево, я начала подниматься по холму к жилому микрорайону на Пондфилд-роуд и примерно через милю затормозила перед одним домом.

Не своим. Я приехала туда, где когда-то жили Дэвид и Лора Бишопы. Два управляющих: управляющий инвестиционным фондом и управляющий художественным салоном. Оба работали на Манхэттене.

Большой белый дом с черными ставнями. Из-за разросшегося во дворе можжевельника виден только верхний этаж.

Прошло пятнадцать лет с тех пор, как Бишопы жили здесь со своим сыном Томом. Мальчиком, видевшим, как его мать убила отца, размозжив ему голову молотком.

По крайней мере, так Том в конце концов сказал мне.

И его слова отправили Лору Бишоп в тюрьму за убийство.

Но – возможно, из-за враждебности в глазах Арнольда Бликера или напоминаний Фрэнка о человеке, сидевшем в машине около дома Бишопа, примерно там же, где я сейчас остановила свою, – я начала видеть давние события в новом свете.

Глава 17

Около минуты я сидела, наблюдая за домом. Несколько окон на верхнем этаже освещались мягким светом. Скрытая из виду подъездная дорожка подсвечивалась низкими фонарями. Память унесла меня в тот день, когда Том впервые вошел в мой офис и в мою жизнь. Вошел ссутулившись, не поднимая головы. С убийства его отца прошло полгода. Где он жил все это время? Я попыталась вспомнить, поехал ли он прямо к Бликерам или какое-то время еще жил со своей матерью.

Может, и то и другое. Лора Бишоп до ареста могла сама переехать на Лонг-Айленд. Ведь ее дом в Бронксвилле стал теперь местом преступления, и после жестокого убийства ее мужа пол на кухне был покрыт пятнами. Брызги крови могли попасть на кухонные часы, а также на коллекцию часов на стене лестницы… Вряд ли кому-то захотелось бы оставаться там со своим ребенком. Уж лучше найти убежище у родственников. Я просто не могла толком вспомнить, кто привозил Тома ко мне на сеансы. Кажется, мне запомнилась женщина…

Элис Бликер. Она уже умерла от рака.

Я взяла папку с пассажирского сиденья и полистала ее. Записи по делу, полицейские отчеты, даже копия вскрытия Дэвида Бишопа… Я и забыла, что мне выдавали ее. Решив позже внимательно прочесть эту копию, я вытащила ее из папки и нашла прикрепленные за документами фотографии. Ужас. Бишопа ударили молотком по голове, причем не один раз. Ему проломили череп в пяти местах.

Фотографии из ночных кошмаров. Выбритая посмертно голова выглядела как асфальт в выбоинах.

Я быстро сунула снимки и документы обратно в папку и закрыла ее.

Почему отчет о вскрытии попал в мои записи о сеансах Тома Бишопа? Должно быть, полиция предоставила мне копию для более полного понимания обстановки. «Такие картины мог увидеть мальчик».

Пока я сидела, размышляя о том ужасном преступлении, мне вдруг показалось, что за мной следят.

Сначала я глянула на дом, но там