Сюда не могло дотянуться общество со своими правилами, здесь он был королем своих собственных джунглей, один посреди незнакомого леса – мечта и кошмар одновременно. Но ситуация больше нравилась Найту, чем пугала его. Он ставил лагерь на неделю, а затем двигался дальше на юг. «Я продолжал идти. Я был доволен сделанным выбором».

Доволен всем, за исключением одного: еды. Он постоянно был голоден и понятия не имел, как себя прокормить. Он совершенно не продумал свое бегство, что, в общем-то, нормально, когда тебе двадцать. Как будто он пошел в поход на выходные и не возвращался двадцать пять лет. Он был неплохим охотником и рыбаком, но у него не было с собой ни ружья, ни удочки. Впрочем, желания умереть у него тоже не было. По крайней мере, тогда.

Сначала он думал прожить «на подножном корму». Дикие просторы Мэна были необъятны, но не сказать, чтобы очень щедры. Здесь нет фруктовых деревьев. Ягоды быстро сходят. Без охоты, или рыбалки, или капканов можно пропасть с голоду. Найт шел на юг, пока не появились мощеные дороги, и ел очень мало. Он нашел и съел сбитую машиной куропатку. Эта еда была несвежей, невкусной и к тому же грозила заболеваниями.

Мимо тянулись садовые участки. Найт был горд и воспитан в строгих правилах. Каждый сам решает для себя. Никто не будет контролировать и ловить за руку. Ты просто знаешь, что правильно, а что нет, и разделительная линия обычно довольно четкая.

Но попробуйте не поесть десять дней – да у любого из нас моральные силы будут на исходе. На голод сложно не обращать внимания. Борьба с совестью заняла некоторое время, признался Найт. Как только совесть была побеждена, он сорвал несколько початков кукурузы, накопал картошки и съел еще каких-то найденных в поле овощей.

Однажды, в первые недели своего отшельничества, он даже спал в пустом летнем домике. Это был нехороший опыт: «Я испытал большой стресс, почти не сомкнул глаз от мысли – а вдруг меня поймают. Это навсегда отбило желание поступать так снова». После этого он ни разу не спал в помещении, неважно, был ли на улице холод, дождь или даже снег.

Он шел на юг, промышляя в садах и огородах, и в итоге достиг места со знакомыми деревьями, птицами, насекомыми и погодой, которая, как он чувствовал, ему подходила. Дальше на север – слишком холодно. Крис не был до конца уверен, где именно находится, но знал, что это домашняя территория. Выяснилось, что он был менее, чем в двадцати милях от дома своих родителей.

Он обнаружил пару озер, одно большое и одно маленькое, берега которых были сплошь усеяны летними домиками и маленькими садами, в которых можно было легко воровать фрукты и овощи. Найту захотелось остаться, но казалось, здесь не найти хорошего места для лагеря, где можно устроиться одновременно с комфортом и в уединении.

В первые дни его побега каждый приобретенный опыт давался ему ценой поломок и неудач. Он очень надеялся, что какая-нибудь роковая ошибка не положит конец его уединению. Найту досталась хорошая голова – он мог успешно решать сложные проблемы. Все его навыки – от установки охотничьих ловушек до фильтрации дождевой воды и умения ходить по лесу – становились все более профессиональными, но так никогда и не были признаны им совершенными. Совершенствование себя стало его хобби.

Некоторое время он пытался жить на берегу реки. Берег был высокий и крутой, и звук реки ему нравился. Найт прорыл в глинистой почве тоннель, усилил его стены и потолок древесным буреломом. Получилось подобие старинной шахты. Вот только жить там оказалось невозможно. Получилась нора, холодная и сырая, где с трудом можно было сесть. Она была хорошо замаскирована, но лес вокруг был слишком проходимым. И действительно, укрытие было обнаружено охотниками на оленей, но уже после того, как Найт забросил его. Эта пещера стала местом паломничества для местных, искавших разгадку тайны отшельника. Хоть никто в то время и не был уверен, что она построена именно им. Впрочем, как и в том, что отшельник существовал на самом деле.

Найт пытался обосноваться как минимум еще в шести местах, но все безуспешно. Внезапно он забрел в район непроходимых лесов, которые совсем не привлекали походников. Он обнаружил Джерси и очень ему обрадовался. Затем он нашел и слоноподобный валун с секретной поляной. «Я понял, что это идеальное место. И поселился здесь».

Он все еще очень плохо ел. Хотелось чего-то более существенного, чем овощи. Даже если бы он ограничился только садами-огородами, лето в Мэне, как знает всякий местный, это очень редкий и желанный гость, который никогда не задерживается. Когда оно подошло к концу, Найт понял, что следующие восемь месяцев питаться на кукурузных полях и в садах уже не получится.

Найт осознал то, что рано или поздно осознает любой отшельник – ты не можешь все время жить сам по себе. Тебе нужна помощь. Отшельники часто уходили в пустыни, горы или дикие леса, то есть туда, где почти невозможно самостоятельно выращивать пищу.

Чтобы прокормиться, многие пустынники плели корзины, которые затем продавали их помощники, и на вырученные деньги покупали пищу. В древнем Китае отшельники были шаманами, травниками и прорицателями. В Англии они работали сборщиками податей, пчеловодами, резчиками по дереву, переплетчиками. Многие просили милостыню. Босой бродячий отшельник Джонни Эпплсид (Appleseed (англ.) – яблочное зернышко. – Прим. пер.) был известен тем, что на самом деле посадил тысячи деревьев в Огайо и Пенсильвании в начале XIX века.

В Англии XVIII века высшее общество захлестнула мода на отшельников. Несколько аристократов решили, что их поместью необходим свой анахорет. Они разместили объявления в газетах о поиске «декоративного отшельника», который был бы не очень ухожен внешне и готов спать в пещере. Эта работа хорошо оплачивалась, и сотни отшельников были наняты на условиях семилетнего контракта, в который была включена одна порция пищи в день. Некоторые из них присутствовали на званых ужинах и общались с гостями. Высшее общество викторианской Англии верило, что отшельники излучают доброту и глубокомыслие, и мода продержалась пару десятилетий.

Конечно, Найт чувствовал, что чья-либо помощь испортила бы все дело. Или ты прячешься, или нет – промежуточного варианта быть не может. Найт мечтал об абсолютном одиночестве, полной независимости. Он отправил себя на остров, созданный его воображением, где обитало затерянное племя, состоящее из одного человека. Даже один звонок, сообщающий его родителям, что он в порядке, создал бы связь с миром.

Найт заметил, что домики вокруг озер почти не охраняются. Часто хозяева, уходя, оставляли окна открытыми. Лес давал надежное укрытие, а поселок должен был вскоре опустеть в связи с окончанием сезона. А еще рядом находился юношеский летний лагерь с большой кладовой. Самый легкий способ стать охотником-собирателем в этих условиях был очевиден.

И Найт понял, что выход у него один: воровать.

Чтобы совершить тысячу краж, прежде чем тебя поймают, нужно обладать недюжинной сноровкой, терпением, наглостью и удачливостью. А еще – хорошо разбираться в людях. «Я изучал их привычки, – рассказал Найт. – У всех ведь есть привычки». Он прятался на краю леса и наблюдал за жизнью семей Северного пруда, за их тихими завтраками и вечеринками, гостями и хозяевами, приезжавшими и уезжавшими машинами. Ничто из того, что он видел, не вызвало у него желания вернуться в общество.