– Да, конечно. Завтра как обычно.

Потом стоит у окна, глядя ей в след. А когда она скрывается за углом – призрачная пустота её ухода наваливается вдруг свинцовой тяжестью, и отступает лишь утром, когда «смена караула» ещё короче, пять, максимум десять минут – впритык, чтобы дотянуть до вечера…

Вся эта безобидная с виду история на самом деле была довольно тревожным симптомом для Андрея. Нужно было срочно взять паузу, и, хотя Оксана и пыталась убедить его в том, что ей вовсе не сложно без выходных, Андрей настоял, чтобы она не приходила.

И вот, второй день на исходе, а вместо ожидаемого отрезвления – лишь тягомотное ожидание понедельника.

Был бы Андрей пацаном – давно бы решил, что втюрился. Но он был взрослым мужиком на четырнадцать лет старше, а поэтому честно признавал, что дело не в любви. Просто у него давно уже не было нормальной бабы. И в этом плане Краснова точно не вариант, потому что с детьми она, похоже, действительно справляется, и портить эту удачу интимом было бы глупо.

Да и в плане любви – не хотел он этого больше, ни с кем и никогда. И уж тем более с этой вчерашней школьницей, которая, судя по оставленному ею для него письму, ещё тогда была в него слегка… влюблена?

Нет, по тексту там, конечно, ничего такого не было, но однажды прочитав его, Ирка потом долго ещё вставляла Андрею полные пошлых шуточек шпильки. Это-то и заставило его перечитать письмо ещё раз. И хотя ничего нового он в нём не обнаружил, стало как-то неловко за эту неказистую девочку, у которой точно ещё нет друга-мальчика для походов в кино и первых поцелуев по подъездам. Становиться же её романтическими фантазиями Андрею категорически претило, поэтому он и обратился тогда к начальству с просьбой освободить его от почётной миссии бывать в этой школе.

Однако само письмо всё равно хранил дома и, иногда натыкаясь на него в бумагах, перечитывал и улыбался, потому что, если отбросить навязанные Иркой пошлости, письмо было светлое и трогательное. А потом жена будто бы случайно порвала его на подстилку хомячку, и вместе с письмом постепенно забылась и написавшая его девочка…

Вот пусть так оно всё и останется – в светлом прошлом. Девочки должны дружить с мальчиками, а дяденьки – с тётеньками. А иначе получается чёрте что и ополовиненные разводами дети.

Глава 8

В понедельник полетели первые по-настоящему тревожные искры: среагировав на срочный вызов от соседей, дежурная группа доставила в отделение драчунов – Юра́ша Ворончака́ и четверых быковатого вида парней из местных, среди которых оказался и сын того самого Николаенко, который утверждал о цыганском заговоре против его семьи.

Юраш был здорово побит, его же противники скорее просто потрёпаны, но дело вырисовывалось невесёлое – цыган упрямо молчал, отказываясь от любых показаний, в то время как местные наперебой рассказывали о том, что поймали его с поличным на воровстве прямо в доме у Николаенко.

В итоге, Юраша пришлось задержать до выяснения, а местных отпустить. Потом ещё выдержать осаду участка цыганами, пришедшими отстаивать своего рома*.

– Бахты́р, ну не могу я его отпустить! – до хрипа в горле увещевал Андрей барона. – Во-первых, без следствия, а во-вторых – не по адресу ты! Не на моём участке его взяли, понимаешь? Одно точно могу сказать, если он сам не заговорит, то пару суток точно в отделении поживёт.

Но барон лишь заискивающе улыбался и твердил своё:

– Начальник, ты человек справедливый, а я человек слова – так отдай мне сына, мы сами на кругу с ним разберёмся! Жизнью клянусь, что, если он и правда воровал – уже завтра вернётся к тебе с повинной! Наши законы твёрже ваших, начальник! Суд табора – строже любого прокурора!

– Ну не могу я, Бахтыр! Не могу! Не положено!

– Ай, начальник, ну кто узнает? Ты отпусти его ближе к ночи – если не виноват, только хорошее дело сделаешь, а если виноват – слово рома даю, что к утру вернётся с повинной!..

И так до бесконечности! Не говоря уже о галдящих под окнами соплеменниках. А если учесть, что опорный пункт находился на первом этаже жилой многоэтажки, то и вообще… Словом, пришлось даже припугнуть, что если не прекратят безобразие, то Юраша закроют на две недели.

– Юр, ну не пойдёт так, – заглянув перед вечерней планёркой к задержанному, снова попытался убедить его Андрей. – Ну ты же взрослый пацан, понимать должен, что обвинения против тебя серьёзные двигают, и соседи свидетельствуют, что тебя действительно вытащили из дома Николаенко. Эти бугаи тебя вчетвером на одного пинали, а виноватым, в итоге, ты останешься! Ну? Хоть что-нибудь по существу скажи? Я же помочь тебе хочу, Юр! И тебе, и вообще вам! Представляешь, как теперь против вас местные восстанут?

Но тот лишь мотал вихрастой, цвета воронова крыла головой и молчал. Даже запекшуюся на лице кровь смывать отказался, не говоря уж о врачебной помощи.

Среднего роста, поджарый, смуглый и зеленоглазый. Красивый какой-то особенной дикой красотой – ему бы в кино сниматься. По документам ему было двадцать, но выглядел старше – на двадцать два – двадцать три, да и жизненного опыта, похоже, не занимать – шутка ли, с четырнадцати лет женат и уже дважды отец!

Несмотря на его молчание, Андрей имел и собственные предположения по поводу случившегося, но они были настолько фантастическими, что даже озвучивать их казалось глупым. Пусть уж Юраш сам признаётся, если так и есть.

После вечерней планёрки, на которой пришлось молча глотать ярое недовольство Львовича и прущее от Маруновского превосходство, обнаружил в кабинете только что прибывшего с оперативного выезда Харламова. Он жадно глотал воду прямо из графина и покачивал выставленным перед собой пальцем – мол, погоди, Андрюха, не уходи. Напившись, достал из ящика стола папку.

– В общем, не так уж и густо по твоей Красновой, прямо скажем, скучненько. – Присев на край стола, принялся перебирать листы. – Что там у нас… Не состояла, не привлекалась, ну, это понятно. Идём дальше. Умница, отличница. Красный диплом по дошкольной дефектологии. Аспирантка, между прочим, и ассистент кафедры. Реального опыта работы с детьми не имеет, но есть преподавательский опыт в ВУЗе, несколько умных статей, опубликованных в профессиональных изданиях, и большая работа над какой-то особенной программой адаптации. Словом, ценный и перспективный молодой специалист, однако пару месяцев назад неожиданно