видно. Просто небольшая, круглая, серая, блестящая каменюга валяется в земле, вот и все. Я, конечно, спросил у него (у этого ученого) про свою обычность и про то, че мне делать вообще. А он мне говорит, что это как бы секретно всё. Во как. И еще там двое зевак просто стояли рядом и фоткались. Вот и все, кто был возле камня, а вчера народу здесь было просто завались. Интерес, видать, у всех резко пропал.

— Можно я первая? — сразу заканючила мелкая.

— Да мне все равно, — говорю, — идите, как хотите.

Там, короче, только по одному запускали трогать этот камень бесполезный. Идиотизм, в общем, какой-то.

Ну и зашла сначала Настя. Потрогала она этот метеорит. Ещё напрягла меня, чтоб я её сфоткал, как она его мацает. Но как она его не трогала и не терла, ничего с ней не произошло.

Потом Лешка пошел. Тоже тер его, трогал, и так, и этак, ноль реакции. Он еще минут десять потом стоял там, а Настя его фоткала, типа, что б как будто он этот камень на ладони держит. Балбесы, одним словом. Что с них взять?

Потом настала моя очередь. Я захожу и только открываю эту калитку, а там в этом лагере выть кто-то начинает. Реально. Типа, знаете, вокруг костра они там, что ли, ходят, как индейцы какие-то. Тревожно так, главное, завывают, что аж стремно стало. Ну я и иду к этому камню. И главное, вытье это ненормальное, усиливается, чем ближе я подхожу к этой каменюге. Протягиваю я руку к нему медленно, да так мне показалось, что минут двадцать я ее протягивал. И докоснулся в итоге пальцами к метеориту — хрясь — в глазах у меня резко все потемнело.

Глава 10. Бесплатная медицина. Зато честная.

Очнулся я. Лежу, смотрю — потолок какой-то белый с желтыми разводами и обшарпанный весь, и лампы такие большие, которые еще гудят постоянно. Приподнялся немного, вижу — тип какой-то сидит. То ли врач какой, то ли санитар. Халат у него был расстегнут и такой помятый весь. Ноги он взгромоздил на кровать. И еще, главное, сам был в брюках, а на ногах кроссовки одеты. Типа, стиль школьника, что ли. В ушах у него наушники еще были, и пританцовывал он так, как будто прется от музона своего. А возле окна стояли Настя с Лешкой. Настя увидела, что я очнулся, и ко мне подбежала, а Лешка к врачу подошел.

— Очнулся, — говорит он ему.

Тот вынул один банан из уха, посмотрел на Леху, так невозмутимо очень.

— А, да, хорошо, — говорит, — щас подойду.

И обратно наушник одел и сидит пританцовывает. «Ну и врач», — думаю.

— Что случилось со мной? — спрашиваю я у своих, так сказать, сотоварищей по обычности.

— Сознание потерял, — говорит Настя.

— Да, до камня как дотронулся, так сразу и потерял, — подтвердил Леша, да с таким ещё туповатым лицом.

Видать, они сами сильно перепугались, потому что бледные оба были.

— А как добрались мы сюда?

— Телопортация, — ответил Леха.

Ну да, естественно, что за глупый вопрос.

Тут подошел этот пофигист. Доктор, то есть.

— Как себя чувствуете? — спрашивает он.

— Нормально.

— Вы скоро умрете, — говорит он мне, да таким голосом, вообще, спокойным-спокойным, типа, это обычное дело. Знаете, как будто он каждый день так по больнице идет и говорит всем: «Ты скоро умрешь. Да, и ты тоже. А, и ты. О, привет, ты умрешь скоро». И так далее, короче. Тип, у него эта фраза вместо приветствия.

Ну так вот, сказал он мне это, а я чуть копыта там сразу и не откинул от такой новости. Резко подскочил, и даже башка перестала болеть.

— Что? — спрашиваю таким недалеким и очень тупым голосом. — Умру?

— Да, — говорит.

— Когда?

— Точно не известно, — отвечает. — Может через несколько часов, или дней, или месяцев, но точно умрете скоро.

«Может, приколист какой? — думаю. Но говорил он серьезно вообще.

— Почему это я должен умереть? У меня что, рак, что ли? Или еще че похуже?

— Нет, — говорит. — С организмом у вас все в порядке. Вы умрете из-за того, что вы обычный.

— В смысле? Так и они, значит, умрут? — я указал пальцем на Лешку с Настей.

— Нет. Они еще долго жить будут.

— А чей-то я умру тогда?

— Не знаю, — говорит, — возможно, излучение на вас так повлияло.

— Ага. А я вот не пойму, как вы вообще определили, что я умру скоро, — сказал я ему, а сам думаю: «Вот и попался тухлый голубец, посмотрим, как ты теперь выкрутишься».

А он, значит, посмотрел на меня снисходительно и брезгливо и говорит:

— Я супердиагност, сверхспособность у меня такая.

И голову еще задрал так, типа, павлин какой-то общипанный.

— А че, вылечит вы меня не можете, если вы все прям тут супер такие и сякие? Может лекарство какое есть?

— Пфф, — фыркнул он громко, — Если бы все было так просто, ха, врачи и не нужны были, да и медицина тоже.

Ну, короче, смотрю я на него и не знаю, что еще сказать-то. Послать мне его токо сильно охота, вот и все.

— Ладно, — говорит. — Вижу вам уже намного легче, можете идти домой, а я пока пойду. Там промедольчик должны уже привезти.

— Доктор, — решил я попытаться еще раз. — А что, нет вообще никого, кто мог бы мне помочь?

Он остановился и, типа, призадумался. Бородку свою холенную еще пощипал.

— Знаете, может, ученый из Сербии — Мирослав Йодович сможет вам помочь. Он приехал сюда изучать это излучение, и говорят еще, что он стал сверхмудрым.

— А где мне его искать, этого ученого?

— В Отеле.

— В каком?

— Отель.

— А название какое?

— Это и есть название, у нас тут только один отель. Прощайте, — говорит он так, типа, я всё — трупак какой-то.

А сам он развернулся резко и чуть ли не убежал, что б я его, наверное, еще че не спросил.

Ну, я смотрю на этих бедолаг шмакодявочных, а они глазами на меня лупешкают и тоже так, типа, я уже всё — окочурился.

— Че за город это? — спрашиваю.

— Рыболовец, — отвечает Леша.

Да уж, тоже та еще дыра. Километров шестьдесят, наверное, до нашего захолустья пердолить.

— А че вы не могли сказать, что б телепортнули к нам?

— Мы растерялись, — отвечает Настя, да жалобно так, что мне аж стыдно стало за наезд такой, — телепорт был из этого города.

— Мы не хотим, что б ты умирал, — говорит Леша.

— Да, ты нам нужен, — протянула Настя и даж немного заплакала.

— Ага, понял я. Токо вы уже меня раньше времени и похоронили.