дома отдохну», — думаю. Открываю дверь. Меня тут же сразу за шею кто-то хватает и под мышку засовывает. Да, главное, крепко так. «Петька, — думаю, — щас мутузить меня будет».

— Здорово, Женек.

Меня отпускают. Смотрю — дед.

— Привет, — говорю и шею разминаю. Костями меня своими прихватил дед мой Коля, который — то пульт с трудом поднимал раньше. — А ты че здесь делаешь?

— Мы с бабкой приехали навестить вас.

— Чей-то вдруг?

— Родители сказали нам, что ты — обычный, вот мы и приехали помочь?

— Зачем? — говорю недовольно. — Я че больной, что ли?

Он, значит, на это ничего не отвечает, а просто стоит и улыбается.

— А как вы так быстро добрались? — спрашиваю я, потому что бабушка Таня и дедушка Коля жили в киллометров, наверное, семиста от нас.

— Бабка твоя телепортнула нас, — говорит.

Мда, я как бы не очень удивился.

— Ну ладно, че стоять здесь, пошли, внучок, — говорит он. — Бабка приготовила там тебе поесть. Проголодался, небось?

— Не очень, — отвечаю, — немного.

Когда нервничаю, всегда жрать охота.

— Ладно, дед, щас в туалет сначала зайду, — говорю я и иду в сортир.

Да, вот такие вот подробности. А что из этого? Мне ж реально хотелось, не буду ж я терпеть. Да и как там говорится-то: «Что естественно, то не безобразно». Это ж, так сказать, самая любимая фразачка тех, кто рыгает и пердит на людях. Да и, вообще, гляньте вон фильмец какой-нибудь. Там же в каждом втором фильме кто-нибудь, да ссыт. Ну серьезно. А иногда, вообще, стоят они в сортире, ссут, так ещё и лясы точат. Это как бы в порядке вещей.

Ну ладно, сходил я, короче, в туалет, и захожу на кухню, а там еды на столе, как будто роту решили целую накормить. И еще, главное, че-то там стоит бабушка и варит опять.

— Привет, Жень, — поворачивается она ко мне, подходит и обнимает, да так крепко, что у меня кишки чуть не вываливаются.

— Садись, ешь, — говорит, — а то худой какой-то.

Ага, я у нее всегда худой. Даже когда, как свинья жирный был, все равно худым называла.

— Я не съем это все, баб.

— Постарайся, — говорит, — ты же теперь обычный, сил много надо.

— Мг, — говорю я, усаживаюсь и начинаю ужираться.

Че-т так вкусно, главное, прям тает во рту. Раньше такого не было.

— Вкусно, — говорю.

— А то, — говорит дед, — бабка твоя теперь такое умеет готовить, закачаешься.

«Закачаешься! Откуда понабрался дед таких словечек?»

— А у тебя, дед, какие сверхспособности? — спрашиваю я у него. Интересно же все-таки.

— Я теперь здоровый, как бык, — говорит он хвастливо. — Вижу отлично, так что все этикетки сегодня в туалете прочитал без очков. Класс вообще, скажу тебе. Ну, и эмоциями умею управлять. Хочешь покажу на бабке, — последнее он сказал шепотом и подмигнул мне.

— Ну давай.

Он, значит, повернулся к бабушке и вперился в нее взглядом. А она там спокойно стояла и че-то варила. Но тут она вдруг, как подпрыгнет и начнет плесать, вместе с этой поварешкой в руке. Вприсядку даже. А потом бабушка резко грустной очень стала, чуть ли не заплакала прям. Постояла, постояла так, и как начнет колотить поварешкой по столу со всей злости.

— Ну че? — спрашивает дед у меня, — Нормально, а?

— Да, неплохо — говорю.

И тут бабущка — хрясь — ему по голове поварешкой этой вдарила, а она ж увесистая такая, а деду хоть бы хны.

— Я ж тебе говорила, зараза, эмоции мои не трогать!

— Ладно, — говорит дед и руки вверх так поднимает, типа, сдается.

— Да, — ко мне он опять поворачивается, — башка у меня еще теперь бронебойная стала.

Мне, короче, смешно так че-т стало с них. Я, в общем, заржал там, как конь. А дед с бабушкой смотрят на меня и тоже как ночнут гоготать вовсю. Как гиены какие-то троем угораем. Чему смеемся? Непонятно.

— Что смеетесь? — спрашивает мама, заходя на кухню, а за ней папа идет по пятам.

Оба они смотрят на меня, как на чумного какого-то.

— Да, так, — отвечает дед. — Как там ваши соседи?

«Небось, меня там обсуждали. Сто пудов», — думаю.

— Нормально, — отвечает папа, — Женьку обсуждали. Советовались, как быть дальше.

Я ж, короче, чуть не поперхнулся этой гречкой вкусной.

— В смысле дальше? А че я больной, что ли? Ненормальный какой?

— Нет, сынок, — говорит мне мама и гладит по голове. — Кушай, кушай, силы тебе завтра понадобятся.

То тоже смотрю, что выпроваживают они меня.

— Я, может, и не поеду, — говорю специально, что б реакцию их проверить. — Мне и без сверхспособностей нормально живется.

— Нет, сын, надо съездить, — говорит батя серьезно и грозно так, что я аж офигел. Типа, я закон какой нарушил, и он меня если че, в тюрягу свою засадит.

— Ага, — отвечаю недовольно так.

«Понятно все с ними, — думаю. — Спровадить меня решили. Видать, я им репутацию какую-нибудь порчу, или просто глаза мозолю».

Ну и вот, сижу я, жру, а они все стоят надо мной, охают и ахуют постоянно, аж кусок в горле застревает. Нависли надо мной. Коршуны.

А потом вообще, дичь полнейшая началась. Позвали они, значит, малых, и мы пошли в зал в настольные игры играть. Прикиньте. Ну там кости бросать, и по карте двигаться, какие-то денежки игрушечные, типа, зарабатывать. «Вот, — думаю — забава. У всех сверхспособностей до кучи, а играем в какую-ту ерунду дикую. Абсурд форменный». Да и я вообще-то не хотел играть, но дед прихватил меня и говорит такой:

— Надо, внучок, тебе полезно.

Типа, я умственно отсталый какой, что ли.

Ну и сел я с ними играть. Первый раз проиграл, второй, третий, четвертый, пятый. И главное, ни разу дальше 9 клеток не сдвинулся. Все время батя выигрывал, что я уж начал подозревать, может, он эти кости двигает, там, типа, силой мысли или еще как. Больно у него вид был сосредоточенный.

Я в итоге не выдержал и пошел спать, хоть и рано-то было еще. Даже зубы почистил. Вообще удивился. Да прям, как положено чистил — минуты так три. Зубной ниткой ещё прошелся. «Че творится со мной?» — думаю.

Лег я, включил светильник и опять эту книжку взял. Страниц десять может осилил и отрубился. Вот снотворное хорошее. Книги эти в смысле.

Глава 9. В погоне за сверхспособностями.

На следующий день, утром, подхожу я к этому кинотеатру, как и договаривались. А эти шмакодявки уже там стоят и ждут меня. Нарядились, главное, так, как будто мы в поход какой собрались. Рюкзаки огромные напялили, шапки теплые на бошки одели.