— Равочка, миленький, пожалуйста, оставь нас. Ничего не будет у нас с тобой. Это судьба, это просто злой рок.

— Успокойся, — поднял голос Рава, — я сейчас уйду, но решение мы уже приняли, и на этот раз ты ему подчинишься. Никаких возражений, будь благоразумной. Сейчас речь не о тебе и обо мне, а о здоровье человека.

Глава 10. Хэппи-энд через страдание

Сказав это, он быстро вышел из дома. Шел к машине, и беспокойные мысли все больше одолевали его. Рава не ожидал от Лии, что она поведет себя таким образом и начнет гнать его от себя. Впервые ему пришла в голову мысль, что Лия, может быть, любит своего мужа. Ведь она несколько лет жила с ним, у них была семья, он растил чужого ребенка как своего. А здесь вдруг ворвался он и все разрушил. Ему стало больно и не по себе. Он сел в машину и поехал в офис, который временно возглавляла Валька после их приезда из столицы. Она какой-то невидимой нитью связывала его с Лией, и при любых сомнениях он хотел с ней говорить. Нет, он не собирался иметь с ней каких-то отношений, просто ему иногда недоставало простодушной прямоты и беспардонности высказываний их общей подруги. Она его как будто встряхивала своими жесткими словами, и он потом принимал правильное решение. Ему было жалко, что Лия перестала с ней дружить. Валька не была такой уж плохой в его представлении. Что между подругами произошло, он не знал, с ним никто не делился.

Приехав в офис, вызвал к себе Вальку. Поправив деловой костюм, расстегнув еще больше верхних пуговиц рубашки, та незамедлительно явилась. Но увидев его расстроенное лицо, внутренним чувством поняла, что любимый снова весь в мыслях о своей Джульетте.

— Привет, шеф, как настроение? — грациозно приземлилась она в кресло у стола.

Тот молча подвинул ей стакан и налил виски. Они также молча выпили, и потом его как будто прорвало, он начал рассказывать о том, что происходит в его отношениях с Лией. Закончив, он тихо спросил ее:

— Как ты думаешь, Лия любит своего мужа?

Валька усмехнулась:

— А ты сам как думаешь. Она же живет с ним столько лет, ребенка воспитывает. — Потеряв осторожность и не в силах больше сдерживаться, с обидой добавила: — Что ты в ней нашел? Столько лет возишься с ней, ждешь. Ну вот что ты ждешь? Что она бросит мужа и побежит к тебе? Да ее устраивает такая ситуация: дома муж, здесь ты, весь такой щедрый, любящий, исполняющий капризы. Она всегда думала только о себе, даже в школе, вспомни, какой она была воображалой с высоким самомнением. А ты, как ослепший, ничего не видел. И если бы тогда Гога…

Имени одноклассника ей, конечно, не надо было произносить. Рава в мгновение изменился в лице, со всей силой опустил стакан на стол, расплескав оставшейся виски. Голосом, не терпящим возражений, предупредил:

— Если ты сейчас не замолчишь, то вылетишь с работы. Я, конечно, благодарен тебе за твою преданность, но я уже тебе давно сказал, что мне она не нужна. Зауважай себя хоть немного! Ты же классная баба, а ведешь себя… Запомни, что мы только друзья, а Лия вот здесь, — он показал на область сердца.

Валя попыталась что-то сказать, но он только устало махнул рукой. В комнате повисло тягостное молчание, которое он прервал:

— Ты помнишь Илью-корейца, с которым встречалась в школе?

— Еще бы не помнить, — вяло ответила Валька, пытаясь воскресить в памяти своего бывшего парня из школы.

— Так вот, он классный мужик, здоровый такой, тренер по тхэквондо. У него по городу куча секций, — продолжил уже спокойнее Рава. — И он недавно интересовался тобой у меня.

Валька скривила рот, но Рава не дал ей ничего сказать.

— Подумай хорошо, — с нажимом сказал он, — такого надежного больше не найдешь, поверь мне. Красота надолго не задержится, тебе уже и так немало лет. Хватит уже с молодняком шарахаться по клубам, не смеши людей. Готов дать тебе его телефон, позвони, поговори. — И уже спокойно, с улыбкой добавил: — Если все получится, буду у вас шафером на свадьбе и оплачу медовый месяц. На Мальдивы, неужели не хочется, а? — увидев, что она молчит, пожал плечами. — Ладно, иди работай. Я, пожалуй, поеду немного отдохну. — И стал подниматься.

Но Валя, стоя уже у двери и собираясь ее открыть, вдруг произнесла:

— Мне никто, кроме тебя, не нужен. — И вышла, тихо прикрыв ее за собой. Рава застыл на месте, опустился снова в кресло и задумался. Он не хотел говорить девушке, что он ничего не помнит о той злополучной ночи, когда он оказался в ее постели. Было там что-то или нет, этот вопрос он закрыл для себя навсегда. Но и оставить ее совсем не мог, у него был свой кодекс чести. К тому же она была хорошим специалистом, такие сейчас ему были очень нужны. Покорять Москву он собирался со старыми преданными друзьями.

Вернувшись домой, он еще долго размышлял над последними событиями, пока не решил, что все должно идти своим чередом. Так и случилось. Через несколько дней большим табором они полетели в Москву.

Шел третий месяц болезни Валеры. Он все чаще уходил в себя, не узнавал никого, лежал в постели и не разговаривал ни с кем. И только Лия вызывала в нем чувство просветления. Когда она была рядом, они держали друг друга за руки и тихо говорили о чем-то своем. Лия вела себя самоотверженно, вместе с мужем борясь с его нестерпимыми болями. Она, кажется, забыла обо всех, ее не волновали ребенок, мать, она почти не замечала Раву, который приезжал раз или два в месяц навестить их. Создавалось впечатление, что она готова была уйти вместе с Валерой, если это как-то облегчит его муки. Ее бледное тонкое лицо осунулось и побледнело еще больше, глаза потухли. Она таяла на глазах, плохо ела, а иногда вообще не выходила из комнаты мужа. Видя все это, Рава страдал. Он боялся за нее, боялся ее потерять. Но ничего, кроме как обнять ее и успокоить, не мог сделать. С тревогой и мучительной ревностью смотрел, как они держатся за руки, как она его гладит, стараясь облегчить его боль, и его пробирала внутренняя дрожь. Он все больше ощущал себя лишним во всей этой истории. И боялся, что с уходом Валеры ничего не изменится, а лишь усугубится. В доме стояла напряженность, даже когда