Однако стоил Генри внимания или нет, он обладал восприимчивой душей, и к счастью брел мимо достаточно долго для того, чтобы я смог вступить с ним в контакт. Скорее всего, его взгляд сначала зацепился за тарелку – должно быть, потому что он был романтиком, а не реалистом. Взгляд его затуманился, и он наклонился поближе к витрине так, что стекло запотело от его дыхания. Учтите, что в идеальном театре его ума все это время раздавалась «Свеча на Ветру» Элтона Джона в объемном пятиканальном звучании.

Я направился к задней стене этого театра, нашел в ней противопожарную дверь, приоткрыл ее и прошмыгнул внутрь. На все ушло секунд десять. Что сказать? О, это я умею.

Привет, Генри, – начал я. – Привет. Посмотри. Вот сюда. Налево от тарелки, пока не увидишь… нет, нет, слишком далеко. Вернись назад и посмотри чуть вправо. Еще немного. Хорошо. И… здравствуй.

Невзирая на это приветствие, весьма многословное и обстоятельное с моей точки зрения, Генри стал оглядываться по сторонам – вдруг, я обращаюсь к кому-то у него за спиной.

Нет, – сказал я. – Генри – это ты. И я говорю с тобой. Иисусе! Генри, я же назвал тебя по имени.

– Прости.

Забудем. А сейчас, знаешь ли, сосредоточься. Это важно.

– Гм… А как это ты можешь говорить? – спросил Генри.

Я говорю точно так же, как ты. Ладно, не совсем так. Хотя бы потому, что у меня нет рта. Однако я формирую в уме концепции, пользуясь словами как семантическими единицами, и последовательно соединяю их, образуя осмысленные утверждения.

– Но ты же ларец!

Вовсе нет. Это распространенная ошибка. Я похож на ларец, но на самом деле… Знаешь что, давай пока отложим разговор о болтах и гайках. Я собираюсь сделать тебе предложение.

Генри поскреб в голове восходящим к незапамятной древности комическим жестом озадаченного человека.

– Что-что?

Предложение. Сделку. Дело. Шанс, выпадающий раз в жизни. Звучит несколько по-фаустовски, но предложение, тем не менее, хорошее. Впрочем, что такое «хорошо»? Концепция скользкая, однако по сравнению с большинством подобных сделок я предлагаю тебе счастливый билет.

Зацепившись за одно из понятных ему слов, Генри обработал его наилучшим образом:

– То есть особое предложение?

Да, Генри. Так. Именно так. Очень и очень особое.

– И какое же?

Желания.

– Желания?

Совершенно верно. Ты хочешь денег? Секс? Бесплатную подписку на фильмы и сериалы «Нетфликс»? Больше секса? Сверхвозможности и сверхспособности? Секс с извращениями? Могу предоставить все, от чего тебя накрывает потоком эндорфинов. В до икоты смешном изобилии.

Генри задумался. Кстати об этом самом «задумался». Тут он явно не был претендентам на чемпионский титул.

– Ты кто, фея? – спросил он.

Вот, блин! – подумал я. – Сразу в яблочко. Однако мне приходится подчиняться строгим правилам и условиям. Мне не позволено лгать. Нет, Генри. Не совсем фея. Нечто в этом роде, но… ладно, совсем не фея. Наоборот. Нечто другое. Совсем другое. Как день и ночь.

Генри бросил на меня подозрительный взгляд, который явно означал, что говорящая шкатулка со своими странными предложениями и сомнительной репутацией его не проведет.

– И кто же ты тогда? – спросил он.

И поскольку он спросил, мне пришлось ответить.

Я – демон.

Для некоторых людей такое признание становится поворотной точкой. Генри мог взять ноги в руки и пуститься наутек, и мне пришлось бы отпустить его. В таких вопросах принуждение недопустимо. Тем более если ты заточен в ларце из змеиного дерева[12], на крышке которого с предельной бездарностью изображена курица с цыплятами. Я не могу принять участие в быстрой погоне. Не на этой плоскости бытия. Вот если бы наша встреча состоялась на полях Тартара, все было бы иначе. И встреча наша оказалась бы чрезвычайно короткой.

Но Генри не побежал. Только кивнул. И отсутствующее выражение на его лице не изменилось.

Информированное согласие играет в таких вопросах важную роль, так что я сделал новый заход. Демон, пояснил я. Ну, знаешь. Дьявол. Бес. Адское отродье. Все такое.

– О’кей. Но ты предлагаешь исполнение желаний, как какая-нибудь фея.

Предлагаю. И даже лучше, чем фея. В наш обычный пакет услуг входит неограниченное количество желаний. Обыкновенный потолок в три желания отменен для клиентов премиум-класса – таких, как ты. Ты можешь даже пожелать большее число желаний, хотя с точки зрения базовой бесконечности ты получишь все необходимое. Мы также отменили все временные ограничения на желания, требующие изменений временной линии. Можешь порезвиться с причинно-следственной связью.

Генри захлопал в ладоши. На его невинном лице проступили признаки восторга.

– Фея в ларце! – провозгласил он. – Как здорово! Как здорово!

Демон в ларце. Тогда скрепим нашу сделку, Генри. Войди в лавку и купи меня. За меня требуют четыре фунта девяносто девять пенсов, однако ты сможешь сразу же возместить этот расход, потребовав у меня деньги обратно. Я не хочу, чтобы твой карман опустел. Действуй.

Слово «карман» – доброе и старомодное существительное, означающее реальный физический объект – произвело, наконец эффект. И Генри принялся шарить по карманам в поисках купюр и монет, и достал в итоге целую кучу того и другого.

– Этого хватит? – спросил он.

Да, Генри. Здесь тридцать пять фунтов с кое-какой мелочью. Так что отдай этой симпатичной леди синенькую бумажку, которая сверху, и она вернет тебе пенни. И меня. Но… постой, Генри, пока ты не совершил эту покупку…

Он уже собирался войти в магазин. Он остановился.

– Ну, что?

Я демон, но не демон Максвелла. Чувствуешь разницу?

Он покачал головой.

– Угу.

Ну, тогда порядок, к этой теме мы вернемся позже. Делай, что должен, парень. Заключай сделку.

И он ее заключил. Я был горд этим коротышкой. Он все провернул без сучка и задоринки, и даже получил пластиковый пакет, чтобы отнести меня домой. Технически этот пакет должен был обойтись ему еще в пять пенни, однако стоявшая за прилавком женщина не нашла никаких причин, чтобы настаивать на этом. Она пожалела Генри, в котором увидела безобидную личность, плывущую по течению. К подобной оценке, в общем и целом, склонился и я, однако я намеревался присосаться к Генри как паразит, чтобы использовать в своих неназываемых целях, а ее чувства имели легкий материнский оттенок. Полагаю, мир стал бы скучным, если бы мы все были одинаковыми.