Горло Лиззи сжалось.

— Да. То есть я так думаю. Я никогда не испытывала такого чувства… то есть желания… Я никогда не хотела ни одного мужчину, — призналась она, покраснев до слез.

— Никогда не хотела?..

Он был явно шокирован.

— Прости! — взмолилась Лиззи. — Я не хотела этого, но ведь теперь ты видишь, как мне тяжело… Я действительно пыталась не… не думать об этом, но это овладело мной против моей воли. Боюсь, что если мы ляжем в кровать, то… Хотя ты ясно сказал мне, что не хочешь со мной никакой близости. — Она слабо улыбнулась, а Илиос не мог поверить своим ушам. — Что я могла с собой поделать? — удрученно продолжала Лиззи. — Но теперь, когда ты знаешь, я могу положиться на тебя… Ты мне поможешь… И тогда между нами ничего не произойдет.

Илиос был изумлен. Неужели она действительно стояла сейчас перед ним и говорила ему о том, что не может лечь с ним в постель, потому что испытывает к нему необыкновенное сексуальное влечение? Такое сильное, что боится не справиться с собой? Неужели она думает, что он относится к тем мужчинам, которые позволят женщинам играть роль охотника, выслеживающего дичь? Немедленно Илиос пожалел об этой метафоре, потому что она пробудила в нем такие сексуальные образы, которые сразу воспламенили его воображение. И эта образы оказали на него совершенно иное воздействие, нежели то, которое должно было оказать признание Лиззи.

Лиззи опустила голову:

— Я понимаю. Ты, наверное, шокирован. И я тоже в шоке. Именно поэтому я не хотела выходить за тебя замуж.

— Ты тогда уже знала об этом? — стал допытываться Илиос.

Лиззи сглотнула комок, застрявший в ее горле. «Я знала об этом с первой же минуты, как увидела тебя», — хотела сказать она. Но конечно, не сказала.

— Тогда я почувствовала что-то… — осторожно произнесла она, — но думала, что это пройдет.

— И не прошло?

Она покачала головой:

— Я думала, что смогу это преодолеть. Но сейчас, после вечера и шампанского, я не знаю… — Лиззи не могла больше говорить.

— Я солгу, если скажу, что женщина впервые в жизни домогается меня, но солгу еще больше, если скажу, что мне нравится это, — резко сказал Илиос. — Я охотник, а не дичь. Я сам выбираю женщину, которая нравится мне, и начинаю ее преследовать. Но совсем не наоборот.

Лиззи вскинула голову.

— Я не домогаюсь тебя! — гневно возразила она. — Просто пытаюсь объяснить — и предупредить тебя. — Когда он промолчал, она решительно продолжила: — Я могу спать в гостиной, а потом, утром…

— Нет. Теперь, когда я понял ситуацию, ты можешь положиться на меня. Я приму необходимые меры. Ведь именно этого ты хотела, да? Чтобы я взял ответственность на себя?

— Да, — с трудом согласилась Лиззи.

— Хорошо. У меня есть еще некоторые дела — подписать счета, отправить несколько писем. Располагайся здесь, как дома, — ведь теперь это наша спальня. Ведь обязанность мужа — беречь свою жену, разве не так?

— Я не твоя жена! И, кроме того, не все женщины согласятся с тем, что их нужно «беречь», — возразила Лиззи.

— Это Греции. А ты придумываешь какие-то проблемы, которые никому не нужны.

«Если я лягу в постель сейчас, возможно, мне повезет и я усну еще до того, как придет Илиос. Может, поэтому он и сказал, что у него ость дела», — думала Лиззи, кивая в знак согласия.

Спальня Илиоса была в два раза больше, чем гостевая комната, в которой остановилась Лиззи. К спальне примыкала просторная ванная комната, отделанная кафелем от пола до потолка, с огромной ванной в виде чаши.

Кровать действительно оказалась очень широкой. На ней могли уместиться муж, жена и четверо детей. А двое взрослых могли спать практически раздельно. Но, несмотря на это, Лиззи взглянула на диван в другом конце комнаты и, все еще завернутая в полотенце, направилась к нему. Она перетащила с дивана подушки — одну за одной — и расположила их ровно посередине кровати в виде заграждения.

Вот так! Это остановит ее, если она попытается совершить какую-нибудь глупость во сне. А теперь ей осталось найти байковую пижаму, которую она привезла с собой из дома.

Через десять минут, в свободной рубашке и штанишках до колен, Лиззи откинула край покрывала и улеглась на свою половину кровати.

Илиос устало провел рукой по лицу, взглянул на свои часы. Почти два часа ночи. Лиззи, должно быть, уже уснула. «Тебе действительно нужно было это делать?» — спросил его внутренний голос. Ведь Илиос всегда был уверен в том, что контролирует ситуацию. Но так ли это было сейчас?

Он взглянул на диван. Может, не стоит рисковать? Илиос лег на диван, прикрылся пледом и выключил свет.

Решив, что Лиззи прекрасно сможет сыграть роль его жены, он не предполагал такого поворота событий. Илиос и представить себе не мог, что она будет спать в его кровати, а он в это время — на диване…

Знакомый мужской голос мгновенно вывел Лиззи из состояния сна:

— Кофе.

Илиос, в белом махровом банном халате, с еле различимым запахом только что вымытого мужского тела, стоял возле кровати — возле ее стороны кровати — с чашкой кофе в руках. Она должна взять у него эту чашку — белую, изысканной формы, из китайского фарфора. Лиззи послушно высвободилась из своего теплого кокона, села на кровати и взяла чашку одной рукой. Другой рукой она прижимала к себе одеяло.

— Мне все еще грозит опасность? — протянул Илиос, и в его золотистых орлиных глазах вспыхнул веселый огонек.

Лиззи смотрела на него как завороженная.

Он действительно улыбается! Ее охватил восторг, и она улыбнулась ему в ответ, не успев сдержать себя.

А затем поспешно отвела глаза и чуть не пролила кофе на одеяло — диванные подушки, которые вчера вечером она тщательно возводила в качестве стены посередине кровати, бесследно исчезли.

— Ты убрал подушки.

— У меня не было другого выхода. Ведь я грек! Я подумал, что будет с моей мужской репутацией, если придет Мария и увидит, что ты забаррикадировалась от меня на своей половине кровати.

— Ты мог бы сказать ей, что мы поссорились.

— Мог, — согласился Илиос. — Но у нас есть поговорка — никогда не спи со своей злостью или без своей жены. Мария мудрая женщина, и она понимает, что чем сильнее ссора, тем больше накал страсти. По ее мнению, ссора между мужем и женой приводит лишь к одному результату — появлению через девять месяцев нового младенца.

Лиззи вздрогнула. Зачем он это сказал? Если Илиос думает, что таким образом поможет ей справиться с влечением, которое она испытывает к нему, то он сильно ошибается.

— Придумай какое-нибудь объяснение для Мария, почему мы спим отдельно. Между прочим, мы еще не женаты.