− Не знаю. О вилках? В общем-то, мне все равно, давай просто разговаривать, ведь именно этим мне отныне и предстоит заниматься, разве нет?

− Может, обсудим, почему ты не стучишься, прежде чем ворваться в женскую спальню?

− Не хочу, здесь нечего обсуждать.

− А я хочу. Я как раз переодевалась и едва успела надеть футболку!

Зафар пристально посмотрел на возмущенную Анну, чувствуя, как кровь быстрее струится в жилах, приливая к члену, и уже через пару секунд он был готов к… Просто так, на всякий случай. Если вдруг не он один чувствует это притяжение.

Да что это с ним? Этого никогда не случится.

Но от этого осознания искушение лишь усиливалось…

− Я все равно ничего не видел, так что обсуждать здесь нечего. А теперь говори со мной.

− Как скажешь. Отличная погода, или нет, извини, я забыла, хорошей погоды здесь вообще не бывает. В этом пекле жарче, чем в аду. И суше. Стоит мне почесать руку, как она сразу же трескается до крови.

− Тебе нужны кремы? Я распоряжусь, чтобы прислали.

− Нужны. Как и лак с косметикой. Одежды мне принесли целый ворох, но о косметике никто не подумал. Утюжок тоже бы не помешал, моим волосам здешняя сухость определенно не нравится.

− Как скажешь. − Зафар небрежно пожал плечами.

− Ты не думай, я не всегда такая привередливая, но мне ужасно скучно. Гулять я не могу, читать тоже, потому что плохо понимаю по-арабски, а на Интернет, видимо, рассчитывать не приходится, верно?

− Верно. Ну раз тебе так скучно, то давай прямо сейчас начнем наш проект. Учи меня вежливо общаться с людьми, и для начала расскажи о себе. Про себя-то я уже все рассказал.

Вздохнув, Анна покачала головой, и светлые волосы сразу же окутали ее искрящимся облаком. Да, понятно теперь, почему шейх Шакара так охотно на ней женится. Очевидно, что грядущие нефтяные сделки далеко не единственная причина.

Тарику невероятно повезло. Одним махом он может укрепить положение государства и обзавестись роскошной женой…

− Да про меня и говорить-то особо нечего. Родилась я в Западном Техасе, но приезжала туда только на каникулы. Мой отец − нефтяной магнат, и у него потрясающее чутье на черное золото. Он разбогател, разрабатывая нефть на частных участках и…

− Я спрашивал не про твоего отца, а про тебя.

Анна пару раз удивленно моргнула:

− Ну… обычно всем интересно узнать, чем именно он занимается.

− А ты всегда помогала ему организовывать банкеты и приемы?

− Верно.

− Тогда представь на минуту, что мне плевать на нефть и золото. И мне действительно на них наплевать, так же как на власть и положение в обществе.

− Ладно. − Анна слегка улыбнулась.

− А теперь, habibti, расскажи мне о себе.

И ему вдруг действительно стало жизненно важно знать каждую малейшую подробность из жизни этой на вид мягкой и хрупкой, но на самом деле несгибаемо прочной женщины, способной выдержать что угодно.

− Даже и не знаю, с чего начать. Я училась в школе для девочек в Коннектикуте. Там были очень строгие правила, но мне нравилось. Мы полностью уходили в учебу и совсем не думали о мальчиках… А домой я возвращалась лишь летом и на праздники…

− Видимо, чтобы организовывать мероприятия для отца.

− Верно.

− А где была твоя мать?

− Она ушла. Когда мне было тринадцать.

− И куда она ушла?

− Не знаю. То есть… какое-то время она жила на Манхэттене, потом в Испании, а сейчас я даже не знаю где… Да мне не так уж это и интересно.

− Ты злишься на нее.

Анна закусила губу.

− Конечно, я злюсь на нее. Она просто взяла и ушла.

− А отец остался.

− И как ты только догадался?

− За последние пятнадцать лет я мало говорил, но очень много думал. Переизбыток мыслей не всегда идет на пользу, но рано или поздно ты становишься очень догадливым.

− Понятно. А какие-нибудь великие прозрения насчет тебя самого были? − Анна скрестила руки под грудью, и Зафар невольно сосредоточился на божественных полусферах, которые идеально легли бы ему в руку. Он уже чувствовал, как напрягшиеся соски упирались ему в ладонь и…

− Всего одно.

− И какое же?

− Что я был слаб. Но слабакам в пустыне не место.

− Неужели?

− Да. И что мне нужно или измениться, или умереть. Потому что лучше быть мертвым, чем слабым. Но я верил, что, если выживу, сумею хотя бы частично исправить причиненный мной вред. И я выжил.

− Не могу сказать, что когда-либо считала, что мне стоит умереть, но я отлично понимаю твое желание склеить осколки прошлого.

− Habibti, я не сомневаюсь, что ты все понимаешь, но ты хотя бы сама не разбивала свое прошлое.

Анна устало покачала головой:

− Да какая, собственно, разница, на ком лежит вина? Или что именно разбили? Всегда есть виноватый и тот, кто пытается склеить осколки.

− И в такой ситуации ты − это клей?

− Думаю, что да. Надеюсь, что да.

− И что ты будешь делать сейчас?

− Помогу тебе.

− Но почему ты так стремишься мне помочь? Ты говоришь так, словно сама мечтаешь стать частью моего мира.

− А что в этом удивительного? Я всегда держу слово. Я обещала тебе помочь и теперь помогаю, все правильно.

− Для тебя очень важно всегда поступать правильно?

− Важнее всего.

Анна сама не знала, с чего вдруг так подробно о себе рассказывает, но, раз он сам поведал ей о своем прошлом, теперь он вполне имеет право все знать и про нее.

− А я так не думаю, − негромко заметил Зафар и наконец начал подписывать свои бумаги.

− Не думаешь?

− Нет. Важнее всего то, чем все закончится. А как добираться до цели, не так уж и важно.

− И это говорит человек, спасавший девушек из дядиного гарема?

− Это говорит человек, купивший похищенную женщину у банды головорезов посреди пустыни и заперший ее в своем дворце до тех пор, пока не решит, как с ней быть.

Зафар смотрел ей прямо в глаза, и Анна чувствовала, как от гнева у нее краснеют щеки и быстрее бьется сердце. Но при этом она отлично понимала, что ничего не может сделать и ключи от ее золоченой клетки находятся в руках этого человека, который может ворваться к ней в любую минуту. Без стука.