Эраб была польщена. Она не могла припомнить, чтобы прежде получала над ним хоть малейшее преимущество.

— Нет, я вовсе не хитрю, — внезапно сказал он. — Вы сами всего добились, милое дитя, и не смотрите так!

Раздосадованная тем, что Люсьен так легко читает ее мысли, Эраб все же улыбнулась ему и рискнула сказать:

— Полагаю, бесполезно настаивать, что я вовсе не дитя?

Люсьен удивился.

— Я не имел намерения унизить вас, — извинился он. — Думаю, все потому, что вы намного моложе Сандры и Рут.

— Сколько лет Сандре? — спросила Эраб.

— Точно не знаю. Наверное, около тридцати пяти.

Эраб переваривала информацию молча. Тридцать пять — это меньше, чем она дала бы ей, но все равно Сандра, получается, старше Люсьена.

— Вы говорите о тете Сандре? — спросила с заднего сиденья Хилари. — Ей тридцать восемь.

— И как ты это узнала, юная леди? — сердито поинтересовался Люсьен.

— Из ее паспорта, — ответила Хилари. Чувствуя, что ступает на опасную почву, девочка поспешно добавила: — Я не любопытствовала, Люсьен, уверяю тебя, нет! Она сама предложила мне полюбоваться фотографией на ее новом паспорте, вот я и прочла там!

Эраб, не в состоянии сдержаться, хихикнула.

— Ну? — угрожающе произнес Люсьен.

— Тщеславный кичился, да во прах скатился! — протянула она.

— Очень остроумно! — проворчал он. — Боже мой, да вы обе стоите друг друга! Полагаю, вам тоже не нравится Сандра?

— Н-нет, — призналась Эраб.

— Тогда позвольте вам сказать, что она гораздо более добродушна, чем вы. Сандра спокойно относится к вам и не имеет претензий к Хилари за то, что та ей все время дерзит…

— Она просто не замечает нашего существования! — возразила Эраб.

— Сандра даже заметила, что у вас больше стиля, чем я вам приписывал, — сообщил Люсьен. — Она знает, о чем говорит. И ваш мистер Силк был бы первым, кто понял это, последуй она своим первым инстинктам и попроси у него работу.

— Она ее ни за что и никогда не получила бы! — фыркнула Эраб.

— Подумайте хорошенько, Эраб! Сандра имеет больше опыта в показе одежды, чем вы в горячей еде!

— Тогда что останавливает ее попросить работу у Сэмми? — спросила она.

— Ваша подруга Джил, чтоб вы знали! Сандра слышала, как она говорила молодому французу на танцах, что мистер Силк вынужден был позволить вам сюда приехать только потому, что другая девушка в последний момент заболела…

— Джил сказала такое? — Глаза Эраб от злости наполнились слезами. — Я не верю!

Люсьен бросил на нее раздраженный взгляд.

— Джил пообещала ему присмотреть за вами, если вы поедете, — продолжил он. — Вы слишком молоды и неопытны, чтобы пребывать в чужой стране без присмотра.

Люсьен рассмеялся, доказав раз и навсегда, что он человек бессердечный и невыносимый.

— Совсем как девчонка-сорванец? — поддразнил он ее.

— Все не так! — заявила Эраб. — Они взяли меня, потому что я хорошая модель и они действительно хотели именно меня!

— Я обнаружил, что не смотрю на одежду, когда вы в ней… И Сэмми тоже, — сухо сказал Люсьен.

Щеки девушки вспыхнули.

— Но Сандра… я имею в виду, мисс Дарк… доминирует в любом кадре!

— По-моему, вы слишком высокого мнения о ней, — заметил Люсьен. — Она и наполовину не такая плохая, как вы о ней думаете.

— Н-неужели? — неуверенно протянула Эраб.

— Нет, не такая. Она просто одинокая женщина, имеющая массу свободного времени.

Эраб молча переваривала сказанное Люсьеном.

— Мне все равно, что они не сильно хотели меня брать, — сказала она, откидываясь на спинку сиденья с мечтательным выражением на лице. — Это здорово, что я сюда приехала. В Англии я никогда не услышала бы о Чжэн Хэ.

Брошенный Люсьеном искоса взгляд был насмешливым, как и всегда.

— Африка вскружила вам голову? — спросил он.

— Я не хочу уезжать домой! Я не могу вынести даже мысли об этом! Предположим, я уже никогда больше не вернусь назад.

Он прикрыл ладонью ее сцепленные на коленях руки с таким сочувствием, которого она от него никак не ожидала.

— Если вы чего-то очень хотите, это всегда случается! — заметил он.

— Эраб, прекратите зря тратить время! — Но я хочу увидеть все! И не обращайтесь со мной, как будто мне всего десять лет! Глаза Люсьена весело сверкнули.

— Хорошо, моя редкая длинноногая птица, мой маленький уличный мальчишка! Но может, мы начнем осматривать по-настоящему стоящие места?

— О да, конечно! Можно я только взгляну вот на это?

— Гораздо интереснее посмотреть дома, в которых все эти предметы обнаружили, — вставила Хилари, прыгая от скуки на одной ноге. — Они не очень красивые, правда?

Эраб улыбнулась:

— Ты так думаешь? Взгляни на эти фарфоровые вазы! Они почти такие же, как мы видели в колонне гробницы в Мамбруи! И посмотри на эти необычные ножницы! Они, должно быть, ужасно старые. Видишь, как время разрушило металл! Интересно, где их нашли?

— В Доме ножниц, — пояснил Люсьен. — Большинство домов здесь названо в соответствии с тем, что интересного в них было найдено. Так появились Дом затонувшего двора, Дом стены, Дом железной лампы, Дом венецианских бус, Дом коробки из слоновой кости, Дом ножниц…

Хилари, внимательно изучавшая ножницы в витрине маленького музея, взглянула на дядю с усмешкой.

— Расскажи ей о тайне Геди! — попросила она. — Я люблю слушать об этом.

— Какая тайна? — заинтересовалась Эраб.

— Тайна в том, — принялся объяснять Люсьен, — что город был построен на этом месте изначально. Почему выбрали именно его? Это почти в четырех милях от моря и в двух от устья реки. Все остальные арабские города строились прямо у моря или у какой-то воды. Мы знаем, что Геди — не оригинальное его название. Вполне возможно, он назывался Килимани. На языке народа галла геди означает «драгоценность». Во времена продвижения галла из Сомали, а это происходило в семнадцатом веке, город был разграблен.

— После прибытия португальцев?

— Это другая мистерия, — сказал Люсьен. — Португальцы вообще никогда не упоминали о Геди. Сам город был основан в четырнадцатом столетии и достиг своего высочайшего расцвета в пятнадцатом веке. Возможно, в шестнадцатом веке что-то произошло, и он был оставлен на время, а возможно, разрушен карательными экспедициями, посланными против Малинди после того, как они помогли Нунода Канху разорить Момбасу в 1529 году. Это объясняет, почему о нем не упоминалось Португальцами, когда они попали в Малинди во второй половине того же века. Видимо, он уже был в руинах и на него никто не обратил внимания. Эраб нахмурилась.