Мне, правда, приходят на память некоторые учреждения Венеции, благодаря которым она погибла, но ведь это все можно будет изменить. Воспользовавшись историческими ошибками, мы тем самым избегаем их, а наш народ, которому Союз даст новую страну, с благодарностью примет и ее конституцию. Всякое же сопротивление будет строго преследоваться и уничтожится, ибо не может же Союз давать волю различным единичным личностям, недовольным или несогласным.

Может быть, кому-нибудь приходит на ум, что затруднения произойдут от того, что у нас нет единого языка, на котором бы все могли изъясняться, ибо древнееврейским языком мы не можем пользоваться. Разве есть кто-нибудь, кто, пользуясь им, мог бы купить себе, например, железнодорожный билет? Ведь нет!

Тем не менее все очень легко и исполнимо. Всякий сохранит тот язык, которому он научился в своем отечестве. Стоит только вспомнить Швейцарию, в которой нет государственного языка, что не мешает ей между тем быть самостоятельным государством, и всякий тотчас согласится, что с этой стороны не может быть препятствий. Мы останемся «на новосёле» тем же, чем мы были до сих пор, подобно тому как, затаив боль в сердце, мы не перестанем любить своего отечества, из которого нас вытеснили, из которого мы принуждены были уйти. Что же касается жалкого и несчастного жаргона, которым мы теперь пользуемся, того проклятого языка, который мы приобрели, заключенные в наших смрадных гетто, то наши народные учителя, конечно, уже обратят все свое внимание и приложат все силы, чтобы изгнать его, а тем временем признать главным языком тот, который мало-помалу окажется самым полезным и общеупотребительным. Наш народ поистине какой-то своеобразный и особый, познающий своих единоверцев только благодаря единой церкви, благодаря единой религии своих предков.

Но, может быть, в конце концов у нас будет теократическое правление? На это, положим, можно ответить отрицательно. Религия нас соединяет, но совесть – освобождает. Мы не дадим даже возникнуть бессильным желаниям нашего духовенства. Предоставив им наши храмы, как предоставляем нашей милиции казармы, мы настолько уделим им права и уважение, насколько заслуживают и требуют обязанности того и другого.

Всякий может свободно исповедовать какую ему угодно религию или вовсе никакой не исповедовать, подобно тому как он ничем не связан с той или другой национальностью. И если случится, что среди нас будут жить лица других исповеданий или других национальностей, то они будут так же пользоваться всеми правами и покровительством государства, как и аборигены страны. Нас в Европе научили терпимости в самом серьезном смысле этого слова; говоря это, я не думаю иронизировать. Рассматривать же наш теперешний антисемитизм как религиозную нетерпимость можно только в некоторых странах; в большинстве же случаев он является для культурных народов орудием, при помощи которого они хотели бы все трудности собственной страны свалить на евреев.

Когда мысль об образовании государства постепенно перейдет из области предположений в область фактов, Союз поручит коллегии юристов приготовить предварительные работы для составления свода законов, а эмигрирующие тем временем будут подчиняться и руководствоваться законами своего отечества. Вскоре, впрочем, будет составлен и кодекс, заключающий в себе законы, вполне соответствующие современным требованиям.

Так как предполагается создать еврейское государство нейтральным, то для охраны порядка извне и изнутри ему необходима только милиция, вооруженная, тем не менее, по всем современным требованиям военного искусства.

Знамени у нас нет никакого, между тем как мы в таковом нуждаемся, ибо если собирают огромное число людей, то над их предводителями или начальниками должен развеваться какой-нибудь символический знак. В данном именно случае я предложил бы белый флаг с семью золотыми звездами, где белое поле символически обозначало бы собою новую светлую жизнь, а звезды – наш семичасовый рабочий день, ибо во имя труда евреи идут в новую страну.

Стремясь к тому, чтобы еврейское государство, созданное как можно лучше, пользовалось в будущем всемирным уважением, мы должны позаботиться о том, чтобы все обязательства были исполнены «на старосёле» со всей точностью, ибо дешевый проезд и всякие другие льготы и удобства для поселения будут предоставлены Еврейским союзом и Обществом только тем из эмигрирующих, кто будет снабжен свидетельством от прежнего начальства, что «все в порядке и переезд разрешен». Что же касается частных требований, могущих возникнуть там и сям «на старосёле», то и их мы охотно в новом государстве станем удовлетворять, не дожидаясь даже взаимной солидарности, ибо мы стремимся заслужить уважение и доверие. Из всего предыдущего само собой понятно, что до того момента, когда наш кодекс будет принят и мы станем пользоваться такими же законами, как и всякий другой цивилизованный народ, мы сможем легче, чем какое-либо другое государство, получить и своих преступников. Чтобы избавить наших преступников от заслуженного наказания, мы воспользуемся этим переходным временем даже и в том случае, если они уже потерпели наказание за свою вину. Мы примем их и дадим возможность начать среди нас обновленную жизнь, что для многих евреев явится счастливым исходом. Ужасные внешние условия жизни, которые, испортив их характер, может быть, были причиной их гибели, теперь будут устранены, и люди смогут спастись.

Мне вспоминается один случай из жизни золотоискателей, который я позволю себе здесь вкратце изложить. Однажды на золотые прииски явился какой-то человек; попытал счастье то в том, то в другом, но не в добывании золота, и наконец устроил фабрику льда, которая стала очень успешно работать. Очень скоро благодаря своей благотворительности и другим качествам он приобрел всеобщее уважение, как вдруг через некоторое время его арестовали, обвиняя в том, что, будучи во Франкфурте банкиром, он что-то сплутовал, кого-то обманул, затем исчез. И вот, явившись сюда под чужим именем, начал новую жизнь. Но когда его арестованного провели по городу и доставили на вокзал, туда явились самые уважаемые люди приисков, дружески с ним расстались и на прощанье пожелали ему искреннего «до свидания», ибо они были уверены, что он воротится назад.

Какой же отсюда вывод? А тот, что новая жизнь очень часто исправляет преступников, превращая их в полезных граждан. Впрочем, у нас вообще очень мало преступников, в чем легко можно убедиться из интересной статистики д-ра П. Натана в Берлине «Уголовность евреев в Германии», составленной на основании официальных данных по поручению комитета «для защиты против антисемитских нападок». Эта работа, переполненная цифрами, увидела свет, как и многие другие «защиты», только благодаря тому ошибочному мнению, что можно опровергнуть и уничтожить антисемитизм, опираясь на статистику. Не отрицая всей ценности, которую она будет иметь в истории уголовности евреев, я тем не менее сомневаюсь, чтобы она в данном случае принесла какую-нибудь пользу. Нас одинаково ненавидят и презирают как за наши успехи и преимущества, так и за наши ошибки.