Мы постараемся, чтобы всякий трудящийся, к какому бы возрасту он ни принадлежал, всегда находил в своем труде нравственное удовлетворение. И таким образом, наш народ в новой стране обретёт своё счастье.

Каждая группа отправит своих делегатов, предоставив им все полномочия для выбора места, так как на это будет обращено особое внимание при распределении земли. В распоряжении делегатов и их групп будут все планы местностей, так что они в состоянии будут легко и свободно выбирать себе место для жительства, зная наперед, куда им надо будет направиться, где будут расположены их города и дома, в которых они будут жить. Но я выше коснулся уже планов, пояснительных рисунков и чертежей, которые нужно будет передать отдельным группам и которые будут, конечно, заготовлены в большом количестве. Как при управлении необходима строгая централизация, так при образовании и распределении групп – полнейшая автономия, так как только в таком случае переселение может совершиться беспрепятственно и успешно. Но не закрывая глаза перед действительностью и отлично сознавая всю трудность нашего предприятия, я тем не менее твердо убежден, что его не следует представлять себе слишком трудным или неисполнимым.

Средний класс невольно тронется в путь, незаметно вовлеченный в общее движение, так как у одних сыновья служат в Обществе или состоят при Союзе, у других дочери замужем; одни пошлют за своими семействами, другие за своими родителями и сестрами; там юристы, врачи, техники различных специальностей, инженеры, молодые купцы и все те, кого негостеприимное отечество заставило на чужбине искать знаний или счастья, соберутся, надеясь в новой многообещающей стране найти свое отечество. Словом, в среднем классе каждый переселенец потянет за собой другого, и более энергичный, конечно, достигнет лучшего в новой стране. Итак, если нам на самом деле удастся разрешить еврейский вопрос; если затем из всего вышеизложенного действительно явствует, что еврейское государство есть мировая необходимость; наконец, если мы при помощи нынешних правительств получим в сюзеренство некоторую территорию, – удастся ли нам тогда перевести евреев без труда и принуждений из их теперешних мест для жительства в эту новую страну? Можно ли допустить, что переселение будет не принужденное, вольное?

Мне кажется, что совершенно лишнее приохочивать и принуждать кого-либо к переселению. Сами антисемиты об этом позаботились и позаботятся. Стоит им только продолжать свою деятельность в том же духе и виде, как было до сих пор, и охота к переселению быстро проснется в евреях там, где ее еще не было, и окрепнет там, где она уже существовала. Если же евреи останутся в антисемитских странах, то это случится главным образом потому, что даже незнакомые с историей отлично знают, что мы ничего не достигли в своих бесчисленных переселениях, продолжавшихся веками. Пусть случится страна, где евреям дали бы значительно меньше того, что сулит им Еврейское государство или в действительности ждет их, когда оно будет основано, лишь бы только их оставили в покое, и я утверждаю, что туда двинулась бы моментально могучая волна. Сначала потянутся, конечно, бедные, которым нечего терять. Но я уверен, и всякий со мной согласится в том, что и в высших и средних сферах существует решение переселиться, вызванное исключительно гнетом, тяготеющим над нами.

По мере того как наши несчастные бедняки и нищие, потерявшие всякую надежду на лучшую будущность, появятся в новой стране и поднимут земельную ценность, благодаря потраченному труду мало-помалу совершенно исчезнет и мысль, чтобы покинуть новое отечество, а для высших классов возникнет интерес к переселению. Конечно, Союз и Общество будут руководить первым потоком – первой партией, состоящей из беднейших евреев, и придут им на помощь. Но как направить такую массу без принуждения, без приказа, именно в одно место, в один пункт? Должно быть, те единичные еврейские благотворители, которые хотели помочь им или облегчить их страдания различными опытами, занимались этим вопросом и, исходя из того положения, что «я плачу, с тем чтобы они туда пошли», заключили, что если они дадут переселяющимся деньги на руки, то помогут им.

Но никакими деньгами в мире нельзя этого достигнуть. Общество же будет руководиться следующим принципом: «Мы не платим им, но заставляем их платить; на первых же порах мы приходим им только на помощь, мы будим их». Я хочу объяснить это на примере. Допустим, что один из таких благотворителей рода человеческого, которого мы, к примеру, назовем Z, захотел в одно прекрасное воскресенье после обеда, когда солнце сильно парило, собрать на полях близ Парижа огромную толпу, обещая каждому по десяти франков. Он за 200 000 франков может собрать толпу несчастных людей в 20 000 человек, которые, потея под палящими лучами солнца, терпя от неимоверной давки и глотая целые столбы пыли, будут проклинать его, так как он выдумал им эти мучения.

Я же, со своей стороны, поставив эти 200 000 франков призом лучшей лошади, устроил бы скачки на тех полях, которые были в распоряжении Z, и впускал бы только тех из желающих, кто уплатил один, пять или двадцать франков, смотря по состоянию. Конечно, поглядеть собралась бы огромная масса, так что я мог бы смело рассчитывать на полмиллиона людей. Сам президент республики удостоил бы скачки своим посещением. Толпа все время шумела и веселилась бы сама собой, забыв совершенно про зной и пыль. Приятное зрелище всегда магически действуют на толпу; и я за свои 200 000 франков собрал бы с продажи входных билетов и за право играть на тотализаторе кругленькую сумму в один миллион рублей. Мало того, я эту самую толпу могу снова собрать, если захочу, а Z не может… даже ни за какие деньги.

Вот другой пример, указывающий, каким образом можно собрать без принуждения целые массы народа. Однажды на улицах большого города пробовали объявлять, что тот получит 4 франка, 2 рубля или что ему угодно, кто, стоя целый день на ногах в открытом железном павильоне и невзирая на сильнейшие зимние морозы или летний зной, будет предлагать проходящим различные товары, рыбу или овощи.

Как вы думаете, на какое количество людей можно там рассчитывать? Или если их туда голод и послал, то много ли дней они выдержат эту пытку? Наконец, если они уже выдержат эту пытку, то с каким усердием они будут исполнять свои обязанности, предлагая проходящим рыбу, овощи и прочее? Я со своей стороны видоизменил бы этот опыт. На площади, где имеется большой рынок, а такую площадь легче найти, чем самому создать рынок, где нам вздумается, я построил бы несколько павильонов, которые и назовем базарами. Несмотря на то что эти павильоны были бы хуже построены и более вредны для здоровья, хотя я постараюсь устроить их как можно удобнее и красивее, словом, сделать все, что только возможно будет, и несмотря на то что я им ничего не обещал – ибо не могу этого, – все-таки народ устремится туда, и эти бодрые и веселые люди создадут такой оживленный базар, о котором никто и не мечтал. Без устали они будут зазывать покупателей и предлагать им товары. Они целый день будут стоять на ногах и не устанут. Они не только ежедневно будут спешить сюда, чтобы попасть первыми, они станут употреблять все возможное, чтобы беспрепятственно добывать себе свой заработок. И если по окончании недели они в итоге этой молодецкой работы подсчитают только три франка за день, полтора рубля, то они с надеждой будут ожидать следующей недели, авось она окажется лучшей.