Подчиняясь приказу отца, она села на автобус и приехала домой даже раньше указанного времени. Ей не хотелось предоставлять ему возможность обвинить ее в плохом поведении. «Хотя он все равно найдет какой-нибудь предлог, чтобы поиздеваться надо мной», — крутилось в ее голове.

Стараясь не шуметь, она вошла в дом и с облегчением обнаружила, что, похоже, ее родители уже спят. В доме царила мертвая тишина. Антуанетта поднялась в свою комнату. Она знала, что, если бы пришла позже, чем требовал отец, он каким-нибудь образом узнал бы об этом. Антуанетта взяла на руки Джуди и положила ее на кровать. Потом разделась, забралась в постель, крепко обняла собаку и долго лежала, стараясь уснуть. «Как я его ненавижу», — думала она в полудреме. Ей хотелось вернуться в те счастливые дни до его возвращения домой, но это было невозможно, и она это понимала.

Антуанетта похлопала по одеялу, приглашая Джуди присоединиться к ней. И хотя маленькая собачка страдала ревматизмом, она обычно с удовольствием принимала предложение своей хозяйки устроиться рядом с ней на постели. На этот раз, попытавшись взобраться на кровать, Джуди сорвалась и с визгом упала на пол.

Антуанетта подняла стареющую собаку и уложила рядом с собой. Джуди снова заскулила. Внезапное чувство тревоги охватило Антуанетту. Она мягко провела рукой по животу собаки, который казался раздутым, и в верхней части обнаружила шишку, небольшую, но твердую.

— Я отведу тебя к мистеру МакАлистеру, — сказала Антуанетта, стараясь успокоить саму себя. — Он тебя вылечит.

Она нежно гладила Джуди и шептала ей на ушко слова утешения, с болью ощущая, как у собаки стал выпирать хребет, чего не было видно из-за густой шерсти. Антуанетта впервые осознала, что Джуди стала старой.

Маленькая собачка была ее единственным другом, с которым с пятилетнего возраста она делилась всеми своими детскими секретами. Чувствуя прилив нежности, Антуанетта поцеловала Джуди в голову, покрытую завитками жесткой шерсти. Ей было хорошо известно, что собаки редко живут больше двенадцати лет, а Джуди уже почти достигла этого возраста. Но Антуанетта не хотела даже думать об этом.

Она почувствовала ком в горле. Все шесть месяцев с того дня, когда вернулся отец, Джуди была не только главной причиной, по которой Антуанетта оставалась в этом доме, но и единственной ее радостью.

Даже если бы ей удалось найти домовладелицу, которая согласилась бы сдать квартиру подростку с домашним животным, она не смогла бы заставить старую собаку сменить привычную обстановку и отказаться от маленького садика, где та привыкла гулять. Что она могла предложить взамен? Только жизнь в квартире, похожую на заключение. Лучших условий Антуанетта не могла себе позволить. Отец же никогда не срывал свою злость на животных, как он привык это делать с Антуанеттой. Наоборот, он всегда гладил Джуди и мраморную кошку, которую обожала ее мать.

В отличие от окружающих Антуанетту людей, Джуди всегда самозабвенно любила свою хозяйку, несмотря ни на что. Джуди тихо сидела у ее ног, когда Антуанетта впадала в отчаяние, лизала ее руку, выражая свою поддержку мокрыми собачьими поцелуями, а Антуанетта дарила ей свою любовь в ответ.

Антуанетта заглянула во влажные коричневые глаза Джуди, смотревшие на нее с таким безграничным доверием. Она понимала, что должна поступить так, как будет лучше для ее собаки. Еще раз обняв ее, она пошла звонить ветеринару.

Не прошло и часа, как Антуанетта услышала слова, которые больше всего боялась услышать:

— Мне очень жаль, Антуанетта, но это злокачественная опухоль.

— Ее можно удалить? — спросила она, борясь с желанием закрыть руками уши Джуди, чтобы собака не услышала, что ее ждет.

По выражению лица ветеринара Антуанетта угадала ответ на свой вопрос. Она ласково погладила Джуди по голове и приготовилась услышать приговор.

— Собака уже старая, было бы жестоко заставлять ее проходить через все это. К тому же, даже если удалить опухоль, через какое-то время она появится снова.

— Что же делать?

— Ей больно, Антуанетта, и дальше будет еще хуже. Тебе надо набраться мужества и сделать это для нее, — ответил ветеринар и затем продолжил мягким тоном: — Я знаю, как ты ее любишь, но это самое лучшее, что ты можешь для нее сделать. Ты же не хочешь, чтобы она страдала, правда?

Антуанетта еле сдерживала рыдания, разрывающие ей грудь, — она не хотела, чтобы Джуди заметила ее горе. Маленькая собачка, всегда чувствовавшая, когда ее хозяйка расстроенна, вопросительно смотрела на нее.

— Все хорошо, Джуди, твой животик скоро не будет болеть, — прошептала она и посмотрела на ветеринара: — Когда это нужно будет сделать?

— Завтра. Сегодня вы проведете замечательный вечер, а прямо с утра ты дашь ей таблетку, чтобы она задремала. Затем к десяти часам принесешь ее ко мне. Я сделаю ей укол, и ты сможешь держать ее на руках, пока она не уснет. Только после этого мы перенесем ее в этот кабинет, чтобы сделать последний укол, но она уже ничего не почувствует. Ее последним воспоминанием будешь ты, держащая ее на руках.

— Она точно ничего не почувствует, вы обещаете?

— Обещаю, она ничего не почувствует.

Всю обратную дорогу Антуанетта сквозь душившие ее слезы смотрела на бежащую рядом Джуди и пыталась не думать о жизни без своего маленького друга.

Дома она дрожащим голосом передала матери все, что сказал ветеринар, и слезы катились по ее щекам. На этот раз Рут старалась утешить и поддержать дочь, но Антуанетта была безутешна. Рут тоже всплакнула, ведь и она любила Джуди.

Затем, к изумлению Антуанетты, отец произнес слова, которые она никак не ожидала услышать:

— Антуанетта, я знаю, как ты любишь свою собаку. Хочешь, завтра утром я отнесу ее к ветеринару. Я знаю, как нелегко сделать то, что предстоит.

Джо наклонился, чтобы погладить Джуди, на этот раз ласково.

Несколько секунд Антуанетта с удивлением смотрела на него. И когда поняла, что он говорил искренне, в ее взгляде появилась благодарность.

— Спасибо, папа, но я сделаю это сама. Я хочу быть с ней в последнюю минуту.

Отец встал и нежно погладил дочь по голове:

— Знаешь что, я сейчас пойду куплю нам вкусной жареной рыбы с картошкой фри, а мама пока заварит чай. А ты побудь с Джуди.

С улыбкой, напоминающей ей отца из тех далеких лет, когда она была совсем маленькой, Джо ушел.

Он вернулся из магазина не только с большими порциями рыбы с картофелем фри, он принес еще маринованный лук и гороховую пасту. Рут накрыла на стол, тонко нарезала хлеб, достала масло, и они сели пировать.

После рыбы с картошкой они съели по большому куску фруктового пирога. Во время еды они разбавили грусть прошедшего дня приятными воспоминаниями о жизни их маленькой собачки.

— Помните, как Джуди выпрыгнула из окна второго этажа, когда была еще совсем щенком? — спросил Джо. — Мне пришлось бежать с ней к ветеринару, а потом оказалось, что она цела и невредима. Не сломала ни одной косточки, а лишь слегка потянула мышцу. Хотя ветеринар все равно предъявил мне огромный счет.